— Не уверена, что нам стоит торопиться, доктор. Мы вообще-то даже не по этому профилю. Наша задача — изучать океан Европы, а не… — она с очевидной неприязнью ткнула пальцем в находку, — вот это! Нам бы закрыть зону на карантин и вызвать сюда настоящих археологов.

Зиновьев раздраженно притопнул. Скепсис помощницы его, судя по всему, немало угнетал.

— Ой, да будет вам! Только гляньте, что мы нашли! Это же открытие десятилетия! Да что там, века! Вспоминайте историю! А ну! Еще со времен первых искусственных спутников, запущенных на орбиту Земли, люди надеялись отыскать следы иных цивилизаций, путешествовавших когда-то среди необъятных космических просторов. С той поры минуло трижды по сто лет, но надежда не угасла. Люди заселили Марс и Пояс астероидов! Освоили Венеру и Меркурий. Даже в глубины Юпитера умудрились залезть! Однако ни единого намека на чужаков извне не нашли. До сей поры. А теперь представьте, что будет, когда мы непросто растрезвоним всей Системе о находке, а представим непосредственное доказательство — вытащим из ледяной тюрьмы инопланетный звездолет!

— Ну, до этого, я бы сказала, еще далеко. Уйдет немало времени, прежде чем мы счистим весь лед и проделаем достаточно большую каверну, чтобы доставить находку на поверхность.

— Ух, это да! Сил придется потратить немало! Но только вообразите, чем это в итоге аукнется! Новые технологии! Колоссальный скачок науки вперед! Возможно, мечты о колонизации соседних звездных систем уже не будут просто мечтами! Дома все ахнут! А мы с вами… даже эта дегенеративная парочка… станем живыми легендами!

— Только не говорите, что собираетесь переправлять это на Марс. — Прежняя язвительность в тоне аспирантки испарилась, оставив лишь наичистейший ужас.

Зиновьев фыркнул.

— Разумеется. Откопаем птичку и нобелевка, можно считать, в кармане.

За сим дело не стало. Едва первое потрясение, обуявшее Рика, схлынуло, его перебросило в другое видение — в тот же раскоп, но уже с полностью освобожденной ото льда находкой под возведенным защитным куполом, за прозрачными сегментами которого сияло звездами черное европианское небо.

— Даже представить не могу, как эта красавица сюда попала, — восхищенно пропел один из лаборантов, любуясь чудом инженерной мысли, совершенно непохожей на человеческую. Без единого заметного шва, огромное веретенообразное творение с множеством разнокалиберных щупальцевидных отростков, плавно загибавшихся в стороны, и в самом деле поражало. Свет, прежде как будто избегавший касаться гладкого корпуса, теперь изменил поведение и будто лип к поверхности чужеродного корабля, выделяя его на общем полутемном фоне искрящимся пятном. — Так и хочется прикоснуться…

— Не вздумай! — тут же оборвал его напарник. Оба были без скафандров, лишь в легких и не стеснявших движений комбинезонах. Ушаков и Дементьев — не без труда вспомнил Рик их фамилии, — напоминали типичных бездельников, лишь по нелепой случайности оказавшихся в группе серьезных ученых.

— А что такого? Старый хрен все равно не узнает. Пошли!

Но «старый хрен» знал. Иначе Рику попросту не удалось бы стать свидетелем этой сцены. Заняв выгодную для наблюдения позицию в тени одного из заряжавшихся копателей, Зиновьев смотрел, как двое разгильдяев, наплевав на вполне четкий запрет, приближались к безжизненному космолету. Эмоциональный окрас, которым доктор неосознанно наполнял собственное воспоминание, подсказал Рику, чего следует ждать.

Беда явилась без предупреждения, но по всем законам жанра.

Стоило беспечному лаборанту дотронуться до кончика щупальца голой рукой, его моментально прошило чем-то, отдаленно похожим на электрический разряд, а затем отбросило к ногам напарника. Тихое «Ох!» пронеслось над раскопом и, еще до того, как труп тяжело грохнулся о ледовую корку, унеслось вверх неясным призраком. Корабль же остался таким, каким и был.

Второй лаборант, все это время нерешительно топтавшийся за спиной напарника, потрясенно попятился. Он не бросился к упавшему приятелю, не попытался проверить, все ли с ним в порядке, только невнятно закудахтал, а затем, резко развернувшись на пятках, бросился прочь.

Зиновьев, которого случившееся потрясло не меньше прочих свидетелей, вышел из укрытия ровно в тот момент, когда бежавший студент почти достиг лифта, ведшего к лаборатории за пределами раскопа. Он не стал его окликать или как-то иначе препятствовать бегству. Лишь через наручный передатчик дал команду ближайшему роботу, позволив одной металлической конечности копателя вцепиться в шею бедняги, а второй без усилия раздавить ему череп.

— Прости, дружок, — проговорил доктор, счищая с себя остатки чужих мозгов, — но наши планы придется поменять. Никто не должен узнать, что здесь случилось.

Очередное видение свалилось на Рика, не дав ему и духу перевести, и снова поставило перед инопланетным кораблем, чей корпус теперь как будто мягко светился изнутри. Что спровоцировало такую перемену, не поддавалось объяснению, а Рик был слишком искушен в интерпретации воспоминаний, чтобы гадать. Он знал, что рано или поздно правда откроется. Нужно лишь немного терпения и чуть больше сведений о том, что случилось.

— Федор Константинович, вы не видели наших оболтусов? Нигде не могу найти эту парочку.

Зиновьев отреагировал на обращение с несвойственной ему медлительностью. Все это время он неотрывно смотрел на звездолет, а появление аспирантки как будто разрушило чары. Скорчив недовольную мину, доктор оглянулся через плечо:

— К чему вам эти бездельники, Тамарочка? Все равно от них никакого проку. Только под ногами путаются. Лучше постойте со мной немного. Не могу представить, что за ум стоит за подобной технологией! Они опередили нас как минимум на миллион лет! А то и больше.

Тамара, без скафандра оказавшаяся весьма миловидной темнокожей девушкой лет двадцати пяти, тряхнула пышной зеленоватой гривой.

— Вы здесь уже с час. Не надоело?

— От такого зрелища очень трудно устать! — выдохнул Зиновьев и снова повернулся к инопланетному космолету. — Если как следует приглядеться, можно увидеть, что цвет обшивки местами становится то ярче, то темнее. Только присмотритесь!

— Не очень хочется. На меня, если честно, эта штука только жуть и нагоняет.

— Вот как? — Зиновьев выглядел не на шутку удивленным. — И чем же?

Тамара, поравнявшись с доктором, все же рискнула бросить в сторону корабля короткий взгляд.

— Не знаю. С тех пор, как мы его откопали, мне все время снится всякая дрянь.

— О, правда? — Удивление доктора сменилось крайней степенью заинтересованности. — А чуть поподробней можете?

Если его помощнице просьба и показалось странной, виду она не подала. Лишь, коротко вздохнув, сказала:

— Я каждый раз вижу собственную смерть. И всякий раз она случается по-разному.

— По-разному? Это как?

— Поначалу это были всякие несчастные случаи, вроде ледяного обвала, под которым меня и хоронит, или падение в каверну. Но со временем смерть становилась все ужасней и ужасней. Однажды мне приснилось, будто я прикоснулась к