VII

— Дональд, я думаю, что нам стоит помолиться за наших детей. Они сейчас нуждаются в этом особенно… Я это чувствую… — предложила старушка своему супругу, мистеру Стивенсу, после неожиданно прерванного разговора с сыном.

— Да, ты права, — ответил тот.

Старики тут же преклонили колени, ставши друг против друга, сложив руки и прижав их к груди. Они молились… Они молились тихо, шепотом… Губы их часто содрогались под влиянием того состояния, которое наполняло их души, а из-под покорно опущенных век катились слёзы кристальной чистоты, отражающие лучи поднимающегося щедрого солнца, заглянувшего в окна небольшого домика переулка Сан-Антонио.

— Дорогая, думаю, что нам нужно позвонить Уильяму, — сказал глава семейства после окончания молитвы. — Мы должны идти на контакт с ним, не зависимо от его выходок. Он сейчас многое не понимает… А если мы ничего не сделаем, чтобы наладить наши отношения, то это ничем хорошим не кончится.

— Дональд, ты- мудрый человек. Сделай так, как считаешь нужным, — согласилась жена.

— Я должен сейчас же ему позвонить и поговорить с ним, — решил Дональд Стивенс радостно и уверенно. Он поднялся с колен и подошёл к телефону.

VIII

Часы показывали ровно 6:40. Уильям Стивенс давно проснулся и собрался, чтобы отправиться в роддом, где он ожидал самой прекрасной встречи.

Зазвонил телефон.

Уильям поднял трубку:

— Да!..

— Здравствуй, сын! — послышался голос отца.

— Ну, здравствуй, здравствуй… — неохотно поприветствовал его Уильям. — Что нужно?

— Я позвонил тебе, чтобы просто сказать пару слов, — отвечал Дональд Стивенс. — Знай, что мы с матерью очень любим тебя и твою семью, и молимся за вас, — произнёс он, и его голос слегка задрожал.

— Ох-х-х! — вздохнул Уильям, закачивая глаза.

— Я верю, что всё поменяется в лучшую сторону, что Господь будет участвовать в твоей жизни, и ты поймёшь… ты многое поймёшь. И это будет чудо… Настоящее чудо. Чудо, которое разрушит твою прежнюю жизнь и будет строить новое… новое творение…

— Ты всё сказал? — перебил его сын. Последовала пауза. — Ну, вот и славненько! — грубо сказал он и положил трубку.

6:48.

Уильям Стивенс немного нервный вышел из дому. Он сел в автомобиль и поехал в столицу.

6:48.

6:49.

6:50.

6:51.

6:52.

6:53.

6:54.

6:55.

6:56.

6:57.

6:58.

6:59.

7:00.

7:01.

7:02.

7:03.

7:04.

7:05.

7:06.

7:07.

7:08.

7:09.

7:10.

7:11.

7:12.

7:13.

7:14.

7:15.

7:16.

7:17.

7:18.

IX

7:18.

Началось нечто невероятное и ужасающее…

Небо покрылось темными, холодными оттенками.

До Мехико не доставало пару верст. На центральной автотрассе все водители в страхе остановились. По шоссе пошли большие трещины. Землю зашатало. Люди выбегали из машин кто куда. В хаосе слышны были визги тормозов и звуки разбивающихся фар и стекол, плач детей, крики взрослых. Всё, что было на обочинах ходило в разные стороны. От сильной тряски рвались провода электрических столбов, а сами они сваливались: одни- на близ находящиеся постройки, другие — на автомобили на дороге.

Один из них падает на машину мистера Стивенса. Он пробил крышу, разбил лобовое стекло, полностью изуродовал правую половину. Благо, что это не было водительским местом, и Уильям остался в живых, хотя и получил серьезные ранения. Ему удалось выйти из машины, но попытки найти более безопасное место не увенчались успехом. Его валило на землю, он не мог удержаться толком на ногах. Левая рука со всей силы сжимала плечо правой, а из-под пальцев струилась кровь и свисали куски мышц. Мистер Стивенс вскоре полностью обессилел, упал и…

X

7:18. В Сан-Антонио.

— Господи, просим, научи их, покажи им любовь Твою, сотвори в их жизни чудо, чтобы они обратились к истине, чтобы они обратились к Тебе, и узнали, что такое подлинная радость и что такое подлинный покой… — молился Дональд Стивенс со своей женой, стоя на коленях.

XI

7:18.

Снова сильный и глухой стук. На сей раз это не было похоже на случайность.

Гертруда с трудом приподнялась с постели.

Ещё стук… Ещё…

Всё тело прошлось дрожью. В палате был сумрак, стало прохладно. Только через стеклянные части дверей поступал теплый жёлтый свет ламп, освещающих весь коридор.

Ещё стук. На стене показались трещины. Само здание зашатало. В больнице поднялись крик и беготня. Можно было разглядеть через стекло дверей, что медсестры сильно засуетились. Они в испуге кричали, что было силы:

— Mas rapido!.. Mas rapido!.. Corur a la salida! (с. исп. — Быстрее!.. Быстрее!.. Бегите к выходу!)

Их призыв сменялся дикими возгласами ужаса от сваливающихся потолков и полов.

Гертруда встала. Её сын также испугался и начал плакать. Молодая мама поспешила в коридор, чтобы выяснить, что случилось и, чтобы попросить о помощи… Но он был уже пуст… На полу валялась отпавшая штукатурка от стен и потолков, которые устилались пробоинами.

Женщина, недоумевая, медленно попятилась дальше. Она не понимала, что ей делать. Вдруг послышались приближающиеся стуки. То был бегущий человек. Из-за угла выскочила медсестра. На ней не было лица и вся она дрожала, как осиновый лист. Увидев Гертруду, она приостановилась.

— М… м-м… м… — пыталась она что-то сказать, показывая в ту сторону, откуда бежала и к другим дверям, размахивая руками, и, не дождавшись никакой реакции, помчала дальше.

Стук. Почувствовалось, как под ногами железо-бетонный гигант пришёл в движение.

Из соседних палат доносились плачи детей.

— Господи!.. — прошептала изумленная Гертруда, схватившись обеими руками за голову. Она поняла.

О, как бы ей хотелось, чтобы это был всего лишь какой-то страшный сон, пробудившись от которого, всё бы стало на свои места. Но, увы… Это была реальность, суровая реальность.

Во мгновение она спохватилась: нужно было что-то делать, нельзя оставаться в бездейственности.

«Бежать! Спасать! — мелькнуло в её голове. — Но как?… Куда?… Что же я смогу сделать? — мысленно опустила она руки. — Но сейчас нет времени на раздумья! Каждая секунда дорога! — решилась и вбежала в первую попавшуюся дверь, откуда доносился детский плач. — Что же это? Здесь только одни испуганные малыши. Где же их матери? Неужто это отказники?» — поражалась молодая женщина.

Она схватила первого малютку из кувеза и вместе с ним выбежала обратно в коридор. В недоумении как дальше быть, остановилась. Глаза жаждущие заметить хоть что-то, где можно было бы оставить ребенка в безопасности, наполнялись слезами. Новорожденный плакал, скривив покрасневшие лицо, а молодая мать терялась от страха. Просматривая очередной раз помещение, она заметила большие двери. Как и куда они ведут было неизвестно,