– Бляхин, – сказал он. – Синоптик.

В некоторой задумчивости Вадим обменялся с ним рукопожатием. Разумеется, синоптику полагается иметь вид фольклорного идиота, выходящего в летний солнечный день на улицу на лыжах и в свитере с красными оленями, но в предстоящем совещании он рассчитывал на несколько иное представительство. Словно что-то почувствовав, человек быстро обернулся.

– В общем-то, все уже подъехали, – торопливо сказал он. – Вон, видите, вещи бросили, просто покурить вышли. А Сергей Владимирович сейчас будет. Да вот они все.

Со стороны лестницы озабоченно приближались несколько человек, причем, как это всегда бывает, кто из них помощник мэра, было видно сразу. Точно так же безошибочно опознав в Вадиме человека из Москвы, помощник мэра с радушной и, как показалось Вадиму, почти искренней улыбкой чуть придержал его за плечо, пока остальные заходили в кабинет.

– Полчаса официоза, прощу прощенья. Нужно комиссию провести, все-таки протокол, сами понимаете, так уж положено. А потом уже поговорим, так сказать, приватно.

Вслед за всеми Вадим вошел в кабинет. Своей внешностью помощник мэра неуловимо напоминал ему какого-то порноактера, чье лицо постоянно попадалось ему, когда, переключая программы спутникового телевидения, он проходил через эротический канал – то же слегка смазливое лицо с предупредительно-неконфликтным выражением, не лишенным, однако, некоторого достоинства.

Вошедшие расселись за длинным столом. После вступительных двух-трех фраз (судя по всему, все присутствовавшие были давно знакомы друг с другом) включился проектор, и на экране возник первый кадр презентации.

Судя по розданной повестке дня, это была первая из четырех запланированных презентаций, призванных отобразить текущее состояние дел в городе, связанное с присутствием Облака, – химической, геофизической, метеорологической (чем, видимо, объяснялось присутствие синоптика) и санитарно-эпидемиологической. Первоначально, судя по первым кадрам презентации, подобные заседания комиссии проходили ежемесячно, затем ежеквартально, а в последние три года – раз в полугодие. Подперев кулаком щеку, Вадим покорно следил за меняющимися изображениями.

Технология презентаций, введенная практичными американцами как способ показать кратчайший путь к деньгам, в России, как и все, приходящее с Запада, была по-своему переосмыслена, результатом чего стало возрождение, казалось бы, навсегда ушедшего в прошлое искусства народного лубка – прием, применявшийся за рубежом для обнажения смысла, в отечественных условиях стал использоваться для преобразования текста любой длины в книжку с картинками. Одним из следствий этого стало, между прочим, то, что руководство полностью перестало читать какие-либо бумаги и перешло к мышлению на уровне пиктограмм, что же касается исполнителей, то они, побрыкавшись, в итоге смирились с необходимостью подготовки презентаций как с дополнительным неизбежным злом.

Во всех четырех презентациях ключевым было слово «стабильность». Химическая обстановка была стабильной. При этом, правда, тот факт, что стабильность объема и конфигурации Облака вне зависимости от изменений температуры окружающей среды находится в грубейшем противоречии одновременно с законами Гей-Люссака и Менделеева – Клапейрона, как сокрушенно заметил докладчик, по-прежнему не находил объяснения, и вопрос нуждался в дальнейшей научной проработке. Геофизическая обстановка также была стабильной, если не считать несоответствия между картиной распространения в Облаке электромагнитных излучений и положениями кинематической теории дифракции, упомянув о котором, докладчик предпочел на эту тему больше не распространяться.

Метеорологическая обстановка также была стабильной – установившееся за время присутствия Облака годовое распределение среднесуточных температур в настоящее время соответствовало климатической обстановке Южной Норвегии, объявив о чем, синоптик торжествующе обвел взглядом присутствующих, ожидая то ли криков восторга, то ли яростных возражений, ни того ни другого, впрочем, не последовало.

В области санитарно-эпидемиологической обстановки стабильность господствовала безраздельно. Сезонная вспышка острых респираторных заболеваний была безжалостно подавлена, население послушно делало прививки, а ни единого случая птичьего гриппа за все время существования Облака вообще не было зафиксировано; впрочем, на корреляции этих двух факторов докладчик не настаивал.

В целом атмосфера была затхлой. Чувствовалось, что время бурных обсуждений происшедшего давно прошло, все копья давно были сломаны, эмоции растрачены, а сами исследования сдулись и перешли в стадию скептицизма и рутинной отчетности – судя по отношению присутствовавших к происходящему, финансирование также было стабильным, но уровень его явно недостаточным.

Выслушав слова благодарности со стороны помощника мэра за интересные сообщения и объявление, что следующее заседание состоится завтра в три часа, участники стали неспешно расходиться. Ожидая помощника мэра, вышедшего проводить гостей, оставшись в пустой комнате, Вадим некоторое время сидел у стола, рассматривая бессмысленные дипломы на стенах. Не зная, чем себя занять, он встал и подошел к окну.

Неподвижность и тишина. Черный пустынный пейзаж, отчужденный и без движения, как где-нибудь на Венере, темное застывшее пространство с редкими огоньками стоявших в отдалении домов и тусклыми искорками временами появлявшихся медленно двигавшихся машин. Все выглядело каким-то зыбким и нездешним, и странным казалось, что там, вдали и внизу, может быть какая-то жизнь и есть люди.

Слегка запыхавшись, помощник мэра, на ходу ослабляя петлю галстука и стаскивая пиджак, вернулся в комнату. Повесив пиджак на спинку кресла и заглянув на полку с кофейными чашками, он быстро оглянулся.

– Кофе будете?

Не слушая ответа, включив кофе-машину и поставив рядом с ней чашки с брошенными в них кусочками сахара, казалось, с некоторым облегчением он занял свое место в кресле за столом.

– Задолбали, уроды, – словно интимно жалуясь, сообщил он. – Четвертый раз одни и те же презентации привозят. Только даты поменяли и на диаграммах по столбику прибавили. Ни стыда ни совести. И еще увеличения финансирования требуют.

– Откуда они? – спросил Вадим.

– Из Санкт-Петербурга, – ответил помощник мэра. – А эпидемиолог и климатолог из Новосибирска. Серьезные институты, нам еще в самом начале их порекомендовали – с самого верха, кто знал, что все так закончится. Вы извините за этот спектакль, о вас меня предупредили, для вас настоящие материалы приготовлены, сейчас принесут, специально отбирали. Вам с молоком?

Секунду подумав, Вадим подсел поближе.

– Что-нибудь расскажете? – мгновенье помедлив, спросил он.

Некоторое время помощник мэра, казалось, раздумывал, помешивая в чашке ложечкой.

– Все потому, что жертв нет, – как будто даже с некоторым сожалением сказал он. – Если б жертвы были, все б по-другому обернулось, сразу бы все забегали, давно бы разобрались и решили все. Сначала так и было – как выброс на химкомбинате случился, сразу чрезвычайное положение объявили – облако-то огромное, черное, МЧС набежало, эвакуацию было начали – народ-то здесь привычный, в советские времена каждые десять лет аварии случались – все как положено, с жертвами, в семьдесят восьмом от химзавода облако хлорциана поднялось, пошло прямо на город, в последний момент ветер переменился, а то было бы такое – Индия отдыхает. И тогда, восемь лет назад – облако накрыло, кругом тьма, все уже приготовились гимн петь и на кладбище бежать, а потом смотрят – все живы, ничем не пахнет, никто не кашляет, не чихает, ну да – темно, ну так что с того, электричество включи и живи. Сразу все расслабились, МЧС уехали, типа, смог, разбирайтесь в рабочем порядке, тут тоже думали – ветер подует и унесет, облако, подумаешь. А потом день проходит, другой проходит, ветер дует в одну сторону, в другую, неделя проходит, облако на месте, две проходит – то же самое, понимаете – ветер дует, а облаку хоть бы что. И тьма. Тут уже начали суетиться, институты подключили, ну, дальше вы знаете.