Аркадию хотелось снять каску и защитные очки. Невыносимая боль в висках в них только усиливалась. Будто на голову нацепили тиски, которые сжимаются с каждым движением. Из-за перчаток взмокли ладони, а на глаза полились струи пота. Парень встряхнул головой и начал обрабатывать кусок металла. Плавно, ювелирно прошёлся по блестящему железу, завороженно наблюдая, как фейерверками расплескиваются искры.

Пневматический инструмент упрямился — застрял в невидимых трещинах. Аркадий разозлился. Захотел схватить зубило и молот и разделаться с надоевшим куском железа. Вместо этого перевел дух и приложил больше усилий. Парень всем телом надавил на инструмент. Приём показался ему хорошей идеей. Надавил ещё, так сильно, что на шее набухли вены. И неожиданно для себя закричал. Слился с металлом и почувствовал настоящую боль.

Из глаз брызнули слёзы, очки запотели. Аркадий стиснул зубы и зарычал. И уже не давил, а резал и кромсал металл. Терзал железяку так гневно и беспощадно, что заболело правое плечо, а левая рука от напряжения онемела, её охватило холодом. Резал, бил что есть мочи.

Туман сгустился. Головокружение усилилось. Режущая боль в висках расплылась по всему телу. Где-то там — за гулом ревущих станков — Аркадий услышал собственное имя. Приглушённый голос пытался вырвать обрубщика из облака боли. Огляделся по сторонам, но из-за солёного холодного пота и слёз окружение расплывалось. Мир стал грязной кляксой.

Уяснил Аркадий кое-что важное. Не в силах ему успокоиться и прийти в себя, пока не закончит работу. Щёки раздулись, налились кровью. Обрубщик нахмурился и вложил в последние рывки все силы. От ритмичных и резвых движений правое плечо могло отскочить и закатиться под ближайший станок. Ещё чуть-чуть. Тонкая нить отделяет от успеха. Нужно… Только… Разорвать!

— Да стой же ты, наконец! Господи…

Голос стал чётче. Туман рассеялся. Куда-то девались рабочие, которые секундой ранее наблюдали за каждым движением Аркадия. Ждали, когда облажается. Сделает неровные края. Забудет отшлифовать изделие.

— Не дождётесь.

— Чего? Прекрати!

Привычная обстановка на заводе изменилась. Стены стали бледнее. Тут и там дыры от отпавшей штукатурки. Высокий потолок выглядел облезлым. Исчезли и станки — на заводе осталось только несколько столов со старыми кувалдами да лобзиками. В нос ринулась едкая струя плесени. Неприятный запах отрезвил ум Аркадия, заставил прервать обработку. Он быстро заморгал и глянул на входную дверь, откуда доносился голос.

У двери стоял Васёк. Работник завода — на год дольше работал, чем Аркадий. Оттого и быстро сдружились. Аркаша прищурился. Казалось, хотел что-то сказать, но не мог. Васёк держался за ручку двери. На лице застыла гримаса ужаса.

— Зачем ты это делаешь? — простонал Васёк и указал дрожащей рукой на кусок металла.

Аркадий заметил, что его колотит — но не от холода. Наоборот, ему было жарко. Он медленно посмотрел туда, куда указал Васёк. Никакого металла. А вместо пневматического инструмента — ржавый лобзик.

— Тебя давно не было на заводе. Я даже бабулю попросил поговорить с тетей Мирой. Трижды напомнил, чтобы не забыла. А сам решил проследить за тобой.

Аркаша глядел, как с ржавого лобзика течет вязкая алая жидкость. Фартук тоже в ней. Перевел взгляд на то, что прежде казалось металлом. Быстро помотал головой, отрицая реальность, которую вынужден принять. Левая рука лежала на столе, в ней сочилась глубокая рана. В булькающем месиве виднелась раздробленная кость. Рука практически полностью была отрезана, ладонь бездвижно висела на краю стола. Аркадий попытался шевельнуть пальцами левой руки, но безуспешно.

— К врачу надо, — жалобно проговорил Васёк.

— Я… работаю, — хриплым голосом ответил Аркаша.

— Это не наш завод. Ты пришел на заброшенный литейный завод, который строили… твои родители. Авария, помнишь?

— Помню, — мрачно сказал Аркаша и стиснул в руке лобзик так крепко, что побелели костяшки.

Поднял над головой лобзик и со звериным ревом опустил руку. Вася поборол нахлынувший приступ тошноты и побежал вызволять приятеля из беды. Аркадий услышал приближающийся топот, широко раскинул руки и ударил Ваську кулаком. Тот молниеносно отлетел к стене, ударился головой и потерял сознание.

Аркадий посмотрел на товарища — убедился, что не помешает. Левая рука болталась, оставляя под ногами стремительно расширяющуюся густую лужу. Аркадий буркнул что-то под нос и закинул мёртвую руку на стол. Медленно приблизил к плоти лобзик и за несколько ловких маневров закончил начатое. Под весом тяжелой ладони рука с хлюпающим звуком упала на пол.

Аркадий покинул завод. Попутно перевязывая сочащуюся горячей кровью культю фартуком. Остановился на улице у входа, чтобы сильнее затянуть узелок. Чуть искривился от жгучей боли. И отдалился от огромного призрачного здания, закрытого со всех сторон бурьяном и деревьями. По дороге Аркадий приговаривал нечто про освобождение, секреты и мерзкого старика.

4

Дул прохладный сильный ветер. Обманчивая весенняя непогода сыграла с Мирославой недобрую шутку. Она стояла на пороге дома дяди и потирала прикрытые тонюсенькой кофтой руки. Небо переливалось ало-красным свечением и готовилось укутаться в холодное темное одеяло. Мирославе хотелось быстрее войти в дом.

Дверь распахнулась. Тихомир был сонным и в то же время удивленным. Мирослава никогда не гостила после девяти вечера. Должна была прийти раньше, но заскочила на завод к племяннику. Мальчишку давно никто не видел. Бригадир его считал больным.

— Почему так поздно? — лениво спросил дядька.

— Задержалась на работе. Кое-что случилось.

Дядька жестом предложил Мирославе войти в дом. Проводил на кухню. Налил чай, разместил чашки на столе у окна и вернулся к входной двери. Гостиная с прихожей образовывали одну комнату, смежную с кухней. Стол находился напротив двери между кухней и гостиной, поэтому Мирослава видела, как Тихомир закрыл входную дверь на три замка.

Она опустила глаза, попыталась правильно подобрать слова. Такие, чтобы старый параноик не схватился за топор со словами: «Я же говорил!».

— С Аркашей что-то происходит. Припадки, головокружения. На завод не ходит. Знаю, о чем думаешь, но хотела поговорить о другом. Ты годами собираешь сведения о городе. Может, узнал что-то о пищевых отравлениях на предприятиях? Вдруг в еде какая-то гадость. У Аркаши слабый организм…

Тихомир улыбнулся. Так он улыбался всегда, когда чувствовал, что победил в споре. Мирослава в ответ махнула рукой.

— Никогда не хотела слушать старого параноика, теперь придётся. В конце 70-х я потерял мать. Все произошло так давно, что случай перестали связывать с исчезновением твоего отчима.

— Нашел время для баек.

— Хотя бы раз дослушай меня до конца. Пойми простую вещь. Североуральск-19 отрезан от всего мира. Город под колпаком, который помогает властям держать контроль над населением и пресекать утечки — даже в век вашего