свете наешься, если продолжишь в том же духе! Ты понимаешь, что тебя свои же уберут, чтобы ты не раскрыл всех карт?! Сегодня отгул берешь, завтра ко мне. А сейчас Старцева позови.

— Так точно, — процедил сквозь зубы Артем и, повесив голову, направился к выходу из кабинета.

В офисе всегда было довольно тихо, но сегодня была совсем гробовая тишина. Каждый шаг Артема к своему кабинету эхом разносился по мрачному коридору. На лестнице он и вовсе почувствовал себя как в колодце. Дверь в кабинет была отперта — Старцев на месте.

— Тебя Дмитрич зовет, — буркнул вампир, проходя к своему столу.

— Тём, ты как? Говорят, засветился где, — завел расспросы коллега.

— Ой, Сань, вот только тебя не хватало, а!

— Чего ты начинаешь? По-дружески же. Пойдем после смены по пиву?

— Не будет у меня смены сегодня. Бумаги прихвачу, и отгул велено взять.

— Дмитрич совсем не в духе?

— Оно самое.

— Не вешай нос, выкрутимся.

— Ой, давай вали уже, — Артем был совсем не расположен к дружеским беседам.

Голод вампира не похож на голод человека, он больше похож на простудное состояние: слабость, головная боль, озноб. Всё тело стареет, пока не получит новую порцию крови. Тогда запустятся процессы регенерации, которые возвращают молодость и силу. Артем не пил кровь уже месяц, что можно сравнить с двумя днями без воды и еды у человека. Но сравнение будет неполным, если забывать про медленно умирающие органы, кожу, волосы. Обычная еда вампиру практически не нужна, они едят и пьют больше ради удовольствия. Впрочем, это лучше, чем, если бы подобно Венериной Мухоловке, не плотоядное питание отравляло организм.

Взяв с собой все бумаги по делу последнего клиента, Артем направился прямиком домой. Отсвечивать физиономией где-то в городе сейчас было чревато. Как ни крути, а Григорий Дмитриевич прав: так четко засветить лицо на камеру в центре города — это чревато. Обычные ППС-ники ни сном, ни духом про существование их конторы, поэтому прикрывать его никто не сможет. Задержат, и пиши пропало. А дальше, не дай бог, на солнце выведут. Без защитного крема от бледного вампира останется такая же бледная кучка пепла.

— Ты чего это уже дома? — поинтересовалась супруга Артема.

— Дмитрич выставил в отгул. Я лицо на камеру засветил вчера.

— Доигрался?

— Ой, не начинай, а?!

— Тёмка, да я же за тебя переживаю в первую очередь. Прости. Что делать думаешь? А давай уедем куда-нибудь подальше отсюда?

Артем строго и устало посмотрел на жену. Ей — человеку — не понять голод вампира, сколько ни объясняй.

— Не сердись, Тём. Всё образуется. Григорий Дмитриевич умный и добрый, он сообразит, как всё исправить. Я пойду спать, мне завтра на смену.

Остаток ночи вампир просидел в одиночестве на кухне, бесцельно перебирая бумаги по делу последнего клиента. Он представлял проблемы, которые ему теперь светят. Практически уверен, что начальник отстранит его на некоторое время от работы, пока менты не перестанут его искать с подобием усердия. Сейчас ориентировки с качественным фото его бледного лица по всем отделениям города лежат. Само дело-то мелкое, сколько их ежедневно случается. Но такой подарок для ищеек оставить — это провал. Хоть, правда, уезжай куда подальше из города.

Глава 3

Боль разливается по всему телу. Жуткий холод, который сводит зубы. Глаза резко открываются. Вокруг сумрак. Я на полу обгоревшей комнаты. Мебель в комнате почти полностью сгорела, но стены и дверь чудом держатся. Покрытые свежими красными углями они стоят на своих местах, словно следы пожара — это лишь рисунок на обоях. Сил шевелиться решительно нет, дрожь пробивает тело. Какого черта тут происходит?

Надо выбираться. С трудом переворачиваюсь на бок, вижу обгоревший пол. Осматриваю себя — вроде цел, ожогов нет, даже одежда цела. Очень тяжело вдыхать. Дыма в комнате нет, но ощущение, что кислород весь выгорел и дышать тут решительно нечем. Пытаюсь встать на ноги, но с первой попытки не удается. Ноги очень слабые, плюс этот холод собачий.

Где я вообще? Окон в помещении нет, останки мебели незнакомые. Засыпал у себя дома, в кровати — это точно. Или не точно уже. Попал же как-то сюда. А, может, похитили?

Стою трясущимися коленями на обугленном полу, опираясь руками на него же. Вокруг только алеющие угли, но холод адский. Мне, вероятно, что-то вкололи. Или это ощущение смерти? Некогда раздумывать, надо попытаться свалить отсюда, а дальше разберемся.

Новое усилие, и я смог встать. Осторожно пробую сделать шаг — нормально. Руками обнимаю себя, пытаясь согреться. Комнатка небольшая, метров десять всего. Может, это кладовая какая-то? До двери всего несколько шагов. Золотистая ручка на ней выглядит совершенно новой, никаких следов пожара. Странно. Подошел к двери, протянул руку. Ручка обжигающе холодная. Кажется, что ладонь сейчас примерзнет к ней. Приоткрываю дверь, и в комнату врываются потоки пепла. Летит мне в лицо, в глаза. От неожиданности делаю вдох ртом, втягивая в себя серые частицы, парящие в воздухе. Закашлялся от этой мерзости во рту.

За дверью оказывается обугленный коридор. Кое-где догорают обои, от которых и поднимаются к потолку струйки пепла. Свет от пламени делает помещение чуть светлее моей комнаты. Но дыма на удивление нет. По обе стороны коридора стоят одинаковые переливающиеся красным угольно-черные двери. Выхожу в коридор, осторожно ступая на расплавленную пластиковую жижу, что когда-то была ковром. Под ботинками хрустит точно я иду по свежему пушистому снегу. Это первые звуки, которые я уловил осознанно. Возможно, и раньше был скрип двери или треск углей, но только сейчас я слышу звуки. Приходит понимание, что в ушах постоянно какой-то писк, словно уши заложило от взрыва.

Подхожу к первой двери и пробую открыть — заперто. Стучу кулаком по двери, но сам же почти не слышу стука. Облокачиваюсь на дверь спиной и сползаю на пол. Тут хотя бы пепел почти не кружит. Не хочу идти дальше, сил нет. Глаза режет от гари, всё тело дрожит. Может, в карманах есть что? Ощупываю себя, но без толку — все карманы пусты.

Внезапно из комнаты, откуда я