— То есть младший товарищ по институту пригласил старшего к себе домой? — фраза Кусанаги имела подчёркнуто вопросительный тон.

— В нашем случае так было разумней всего. Нельзя порекомендовать подходящую мебель, не зная, как выглядит квартира.

Похоже, он отнёсся к ней как к рядовой покупательнице, несмотря на личное знакомство.

— А раньше вы так делали? Вы уже что-нибудь продавали госпоже Эдзиме? — поинтересовался Кусанаги.

— Да. Она купила диван и стол.

— Понятно. Во сколько вы пришли к ней вчера?

— Мы договорились на восемь вечера. Я не сильно опоздал.

— В поведении госпожи Эдзимы не было ничего странного?

— Я ничего такого не заметил. Я показал ей каталог, объяснил, что у нас много различных моделей кроватей. Она слушала и кивала. Но в итоге так ничего и не выбрала. Я посоветовал сходить в магазин: кровать всё же лучше опробовать перед покупкой.

— Где вы разговаривали?

— В комнате. Сидели на диване в гостиной…

— До какого часа вы у неё пробыли?

— Кажется, я ушёл без двадцати девять. Госпожа Эдзима ещё сказала, что ждёт гостя.

— Гостя? Во сколько?

— Не знаю. Она не вдавалась в подробности… — Окадзаки призадумался.

— А вот скажите… — проговорила Каору. — В прихожей стояла тумбочка…

— Простите?

— Обувная тумбочка. В прихожей квартиры госпожи Эдзимы.

— A-а!.. Да, точно, стояла. Но это часть стандартной меблировки квартиры, мы такие не продаём…

— Вопрос не о том. Полагаю, на тумбочке лежала картонная коробка. Не припоминаете?

— Картонная коробка… — Окадзаки в замешательстве поводил глазами, а затем слегка наклонил голову набок. — Даже не знаю. Вроде бы лежала. Но точно вспомнить не могу. Простите.

— Вот как? Ну что ж, тогда ладно.

— Позвольте спросить: в ней было что-то важное?

— Нет-нет, ничего. — Каору помахала рукой, затем посмотрела на Кусанаги и легонько кивнула. Так она извинялась за то, что влезла со своим вопросом.

— Когда вы узнали о происшествии? — спросил Кусанаги.

— Новости я увидел сегодня. Но можно сказать, что я знал о нём гораздо раньше, с той секунды, как всё случилось… — Окадзаки неожиданно стал запинаться. Да и смысл сказанного был неясен.

— Как вас понимать?

— На самом деле я сам всё видел. Видел момент падения.

Каору и Кусанаги одновременно вскрикнули.

— Выйдя от госпожи Эдзимы, я ещё некоторое время находился в том районе. Я вспомнил, что где-то неподалёку живёт другой наш постоянный покупатель, и решил его навестить. Но в итоге, побродив по округе, я не сумел найти его дом, а вернувшись обратно, увидел, как на землю падает чьё-то тело. Одно это стало для меня сильным потрясением, но когда сегодня в новостях сказали, что погибла госпожа Эдзима, я испытал самый настоящий ужас. Ещё бы: ты встречаешься с человеком, а минуты спустя его убивают. Я решил, что мои показания могут оказаться полезными, и потому сам пришёл в полицию.

— И мы вам за это благодарны. Вы сообщили важную информацию. — Кусанаги поклонился. — Значит, вы говорите, что в момент падения находились рядом. И вы, конечно же, были один.

— Именно так.

— Точно?

— А в чём дело?

— Поверьте, я искренне сожалею, что мне приходится разговаривать в таком духе с человеком, поделившимся ценными сведениями, но в нашей работе любой факт требует подтверждения. А сейчас мы можем занести в протокол расследования лишь то, что вы побывали в квартире госпожи Эдзимы…

— Ах вот как! — Окадзаки с удивлённым видом смерил взглядом Кусанаги и Каору. — Вы сомневаетесь в моих словах?

— Нет, дело не в сомнениях…

— Да, когда госпожа Эдзима упала на землю, я был один, но это не значит, что вокруг не было других людей! Более того, один человек со мной даже заговорил!

— Кто?

— Разносчик пиццы. Кажется, из ресторана «Дореми Пицца».

По словам Окадзаки, курьер, доставлявший заказ, окликнул его и полез с какими-то непонятными претензиями. И как раз тогда Тинацу Эдзима упала с балкона.

— Жаль, я не спросил, как звали того курьера! — Окадзаки прикусил губу от досады.

— Ничего страшного, мы сможем проверить сами, — сказал Кусанаги, и Окадзаки облегчённо улыбнулся:

— Вот и хорошо.

— У вас нет с собой какого-нибудь удостоверения личности с фотографией? Если позволите, мы бы сняли копию. По окончании проверки её, разумеется, уничтожат.

— В таком случае возражать не стану.

Окадзаки достал служебное удостоверение. На фотографии, запечатлевшей его анфас, он едва заметно улыбался.

Отпустив Окадзаки, оба следователя отправились на доклад к начальнику.

— Получается, погибшая уже договорилась с кем-то встретиться и к назначенному времени спровадила продавца мебели. — Мамия скрестил руки на груди.

— Вот и разгадка тайны большого блюда с закусками, — прошептал Кусанаги, обращаясь к Каору.

— По всему выходит, что этот кто-то — мужчина, состоявший в близких отношениях с жертвой. — Мамия поднял указательный палец.

— Странно, что он никак не объявился, хотя прошли уже целые сутки. Видимо, следует считать, что он как-то замешан в этом деле.

— Кое-что не даёт мне покоя. На какое время погибшая назначила следующую встречу? — Каору смотрела то на начальника, то на старшего коллегу.

— Раз продавец ушёл в восемь сорок, наверное, на девять, — ответил Кусанаги, и Каору снова поглядела на него:

— В таком случае от появления преступника в квартире до совершения им преступления прошло не больше десяти минут.

— Чего вполне достаточно.

— Возможно. Но ведь орудие преступления — кастрюля!

— И что с того?

— Мы вроде согласились, что преступление неумышленное.

— О! — проронил Мамия. — Ясно. Что ж, любопытно.

— Шеф, и вы туда же?

— Давай пока послушаем Уцуми. Продолжай!

— Если преступник действовал не по плану, а импульсивно, его должно было что-то спровоцировать. Что же такого случилось за какие-то десять минут пребывания в квартире, если это толкнуло его на убийство?

Мамия ухмыльнулся и победно посмотрел на Кусанаги:

— Чем ответите, детектив Кусанаги? Ваша молодая коллега высказала очень меткое замечание!

— Может, преступник пришёл чуть раньше. Не в девять, а в восемь сорок пять.