Пройдя по аллее, они свернули направо и оказались перед двумя домами, точнее, коттеджами, там, где Вексфорд оставил свою машину. Дома объединял общий фронтон, табличка на котором оповещала о годе постройки и названии: «Вилла Карлайл, 1902». Почти не надеясь на ответ, Вексфорд постучал в дверь, выкрашенную голубой краской. Ни звука. Никто не отозвался и после того, как они позвонили в соседнюю дверь, куда более стильную и претенциозную, из кованого железа и матового стекла.

Немного разочарованные постигшей их неудачей, полицейские перешли через дорогу. Лесная улица была тупиком, заканчивающимся каменной стеной, за которой простирались луга и начинался собственно лес. Кроме виллы «Карлайл», здесь имелись еще дюжина скромных домиков, два-три бунгало да приземистое строеньице из серого камня, служившее когда-то сторожкой у ворот давным-давно исчезнувшего особняка. Одно из бунгало, построенное, похоже, в те времена, когда влияние Голливуда распространилось даже на этот затерянный уголок Сассекса, имело широкие панорамные окна, зеленую черепичную крышу и называлось «Белла Виста»

Маленький Ники все еще не спал и сидел со своей матерью в гостиной, обретавшейся в точно таком же беспорядке, как и собственная гостиная Вексфорда, оставленная им всего час назад. Если бы Паркер не представил девушку как свою жену, инспектор принял бы ее за подростка, настолько молодо она выглядела: гладкий лоб, по-детски пухлые щеки, наивные глаза и густые мягкие локоны. Наверное, она вышла замуж в шестнадцать, хотя и сейчас выглядела немногим старше.

Паркер, яростно подмигивая Вексфорду, произнес:

– Этот джентльмен – доктор, он пришел сообщить, что с той заболевшей леди все в порядке.

Ники спрятал рожицу в материнских объятьях.

– Да-да, – подыграл Вексфорд, – с ней все будет хорошо.

Что же, в каком-то смысле он говорит правду: все самое плохое с ней уже случилось.

– А теперь, Ники, беги к бабуле, она включит тебе телевизор.

Как только мальчик покинул комнату, напряжение спало.

– Спасибо, – поблагодарил Паркер. – Бедный малыш, надеюсь, происшествие на нем не скажется.

– Не волнуйтесь. В конце концов, он еще слишком мал, чтобы читать газеты. Скорее вам надо повнимательнее следить за тем, что он смотрит по телевизору. Ну что ж, приступим. Мистер Паркер, вы сказали, что отец мисс… э-э-э… Комфри находится в больнице. А вы не знает, где именно?

– В Стовертоне. В госпитале. Несчастье произошло… Когда это случилось, Стел?

– Где-то в мае, – ответила Стелла Паркер. – Мисс Комфри тогда приехала его проведать. Такси подъехало к дому, он его увидел, выскочил навстречу, споткнулся на тропинке и сломал себе бедро. Вот так все и случилось. На том же такси его отвезли в больницу, и с тех пор он там лежит. Я, правда, сама не видела, мне миссис Краун рассказала. С тех пор мисс Комфри разок навещала его. Нельзя сказать, чтобы она сюда приезжала часто, да, Брайан?

– Верно, раз или два в год, не чаще, – кивнул Паркер.

– Я знала, что она приехала вчера. Об этом упомянула миссис Краун, когда мы с ней повстречались на почте. Мол, звонила Рода, она собирается приехать, поскольку у бедного мистера Комфри был удар. Но сама я мисс Комфри никогда не видела, мы с ней не были знакомы.

– Кто такая эта миссис Краун? – спросил Берден.

– Тетушка мисс Комфри. Она живет на вилле «Карлайл», по соседству с мистером Комфри. Вы должны с ней поговорить.

– Мы и собирались, но никого не застали.

– Я вам сейчас кое-что подскажу, – произнесла Стелла, выглядевшая куда сообразительней, чем ее муженек. – Не то чтобы я хочу выставляться, но я прочитала кучу детективов и знаю, что вам теперь нужны… Как это называется? Зацепки, вот. Поэтому вам надо обязательно побеседовать с бабушкой Брайана. Она живет здесь всю свою жизнь с самого рождения.

– Ваша бабушка живет с вами?

– Да, именно она помогла нам купить этот дом, – сказал Паркер, – а потом сама переехала к нам. Мы с ней отлично уживаемся, правда, Стел? Моя бабуля – это что-то.

Вексфорд поднялся с улыбкой.

– Пожалуй, мы с ней побеседуем, но не сегодня. Мистер Паркер, мы вам сообщим о дате процедуры дознания. Конечно, в вашем случае это будет простая формальность. А вы случайно не знаете, когда миссис Краун вернется домой?

– Когда закроются пабы, – ответил Паркер.

– Думаю, теперь нам надо отправиться в больницу, Майк, – сказал Вексфорд. – Согласно приблизительному времени смерти, которое определил Крокер, можно заключить, что Рода Комфри была убита, когда возвращалась от отца из больницы. Наверное, решила срезать путь от автобусной остановки и пошла по тропинке.

– Время посещений в Стовертоне с семи до восьми вечера, – вспомнил Берден. – Вдруг таким образом нам удастся определить время смерти даже точнее, чем покажет аутопсия?

– Думаю, нам сможет помочь эта самая тетушка, любительница пабов. А если старикан в здравом уме, он скажет нам лондонский адрес дочери.

– Мы должны будем рассказать ему о случившемся, – вздохнул Берден.

Было уже десять минут девятого, и на автобусной остановке возле Королевского госпиталя выстроилась очередь тех, кто сегодня навещал больных. Интересно, не стояла ли точно так же вчера на остановке Рода Комфри? Служащий в регистратуре сказал, что Джеймс Альберт Комфри находится в отделении Литтон. Они прошли по коридору и поднялись на два лестничных пролета. Двойные стеклянные двери, ведущие в отделение, были закрыты. Как только Вексфорд распахнул их, навстречу кинулась медсестра, то ли тайка, то ли малазийка, выговаривая им, что время посещений на сегодня закончено.

– Полиция, – прервал ее Берден. – Нам надо побеседовать с главной медсестрой.

– Пожалуйста, позовите ее, моя дорогая, – добавил Вексфорд, и медсестра, широко улыбнувшись ему, умчалась.

– Видишь, Майк? Вовсе не обязательно грубить.

Девушка вернулась с сестрой Линч – высокой темноволосой ирландкой лет двадцати семи.

– Чем могу служить, джентльмены? – спросила та.

Выслушав объяснения Вексфорда, поцокала языком.

– Какой кошмар! Женщинам уже и по улице спокойно пройти нельзя. Подумать только, лишь вчера мисс Комфри была у нас, навещая своего отца…

– Нам нужно поговорить с ним, сестра.

– Только не сегодня, инспектор. Мне очень жаль, поверьте, однако я не могу вам этого позволить. Если вы сейчас все им расскажете, несчастные старики распереживаются и всю ночь не сомкнут глаз. Через десять минут мое дежурство заканчивается, но завтра утром я сама все расскажу мистеру Комфри, хотя сильно сомневаюсь, что он что-нибудь поймет.

– Старческий маразм?

– Я никогда не понимала значение этого слова, инспектор. Ему восемьдесят пять, он только что перенес удар и почти все время спит. Если это означает находиться в маразме, что ж, пусть будет так. Короче, допрашивая его, вы только потеряете время. Я сама постараюсь все ему объяснить. Что-нибудь еще?