которой Лания проводила свободное время, но думал, что она, наверняка, считала ту подругой.

— Да, так что придётся ехать домой на выходных. — До Малера дошёл робкий голосок Лании.

Подруга боязно посмотрела на поверхность парты, точно кто-то вот-вот должен был выскочить и ударить по ней. К этой черте он уже успел привыкнуть — Нобилиа почти никогда не смотрела собеседнику в глаза, хотя причину он тоже прекрасно понимал. А ведь ей и рассказывать не пришлось, всё было ясно, как день.

Переварив слова Лании, Малер невольно начал прислушиваться и сделал ещё шаг.

— Почему отец вдруг позвал тебя домой? Ещё и посреди семестра, совсем скоро ведь начнутся зачёты, — тихо отозвалась Кэ́нсаль. Она посмотрела на Ланию с беспокойством.

— Не знаю, в письме сказано про семейный ужин.

В голове Малера пролетела молния, что рассекла прочие мысли.

— Он тоже там будет? — Не сдержавшись, он упёрся в парту и сердито нахмурился.

Академец заметил, как академки вздрогнули от резкого появления, но проигнорировал этот факт. Он упрямо сверлили Ланию взглядом. В один миг всего одна фраза заставила его начать терять самообладание. Малер старался держать себя в руках настолько, насколько это вообще было возможно, чтобы не испугать подругу. Та при его появлении вперила взгляд в пол и съёжилась, вжав голову в плечи ещё сильнее.

— Да, думаю будет, он ведь моя семья, — робко ответила Лания и осмелилась поднять глаза.

Малер поймал зрительный контакт и стал буравить её лицо. Он смотрел в пронзительные зелёно-карие глаза и искал в них какой-то ответ, хотя никакого вопроса себе и не задавал. Академец заметил, как Лания немного напряглась, и ослабил натиск. Недовольно выдохнув, он выпрямился и упёр руку в бедро. В конце концов, как он может злиться? С этим и правда ничего не поделаешь, хоть его это и доводило до бешенства, которое он обычно старался не показывать. Ему вообще не прельщало выказывать эмоции, потому как временами отщепенец не понимал, для чего это нужно, особенно на людях.

— Опять с убогими трещишь? Тебе бы нормальную компанию, может на парня больше походить будешь. Глядишь и яйца отрастут.

Малер безынтересно вскинул голову. Он хорошо знал, кому принадлежит этот мерзкий тон. По правде говоря, его совсем не задевали слова Инге́лео, но в этот раз он по какой-то причине захотел посмотреть на его раздражающую морду. Этот парень вечно придирался по причине и без.

Малер наткнулся на надменный и бесцветный взгляд, но наравне с тем притворно сочувствующий. Отщепенец потерял всякий интерес отвечать. Он просто одарил задиру грозным выражением лица, предпочитая не встревать в перепалку.

— Хотя нет, я перепутал, такой изгой, как ты, вообще не в праве называться мужиком, — Ингелео пожал плечами и нарочно ухмыльнулся. — Ты член припрятал в коробку какую, чтобы не выделяться? Он, наверное, иссох весь.

Малер решил расслабиться прежде, чем отвечать: он думал, какую же реакцию в итоге хочет получить от оппонента. Чуть вскинув голову, он ухмыльнулся.

— А тебе бы вообще хоть какая-нибудь компания не помешала, а то, видно, своей токсичности и сам не вывозишь уже. — Он вперил взгляд в Ингелео. — Хотя нет, никто такую гадюку не вытерпит, разве что мазохист, да и тот сбежит.

Отщепенец ждал, продолжая поддерживать зрительный контакт, всё то время, что Ингелео спокойно смотрел на него. Он уже собрался вернуться к разговору с Ланией, как услышал смешок, заставивший обратить внимание на гадюку вновь.

— Да уж лучше одному, чем с такой забитой сворой. Мне даже жаль тебя: ты так пыжился, чтобы выдать что-то достойное, но в итоге, как обычно, обосрался.

Малера невероятно нервировало, что едкий на слова сокурсник вечно к нему лез. Пусть личной вражды между ними и не было, зато присутствовала лютая неприязнь. На самом деле оба хорошо понимали, что их короткие стычки происходят не из-за ненависти друг к другу, а из-за общего знакомого. Только отщепенец собрался ответить, преисполнившись злобой, как с другого конца аудитории последовал голос:

— Знаешь, Ингелео, тебе ли к людям цепляться и решать, кто и к какому кругу относится? Ты свои круги, как перчатки меняешь, так и сидел бы тихо.

Реакция Ингелео потрясла Малера, ведь тот вдруг разозлился, замер, ненавистно глядя в пространство.

— Мог бы и со мной поздороваться, чёртов оболтус.

Малер посмотрел на близкого друга и того самого «общего знакомого», который был самым первым при счёте на пальцах и занимал самое важное место — Фла́тэса. Непоседливый, шумный и весёлый парень с огненно-красными волосами, что нарушал спокойствие одним только появлением. Он всегда заряжал Малера бурной энергией, как бы тот не сопротивлялся. Лёгкая усмешка скользнула на губы отщепенца, когда он по-птичьи склонил голову набок, посмотрел на Фла́тэса и кивнул.

— Да кто бы говорил, — вновь подал голос Ингелео и принял привычный колючий вид. — Защищаешь убогую кучку? Тебе тоже коробку дать или хватит напальчника?

Малер уже собрался ответить, как Фла́тэс его опередил:

— А ты тот ещё извращенец, раз прикидываешь у кого и какой. Что-то старик задерживается, и где его Тёмный носит, — беспечно протараторил он и протяжно выдохнул с ноткой смеха.

Малеру казалось, что Флатэс сказал это так, будто ждёт какое-то чудо, способное прервать конфликт, однако друг постоянно вёл себя подобным образом. Пытался сгладить острые углы шуткой или переводом темы.

Малер и заметить не успел, как напряглись его плечи и руки сжались в кулаки.

Неуверенное, словно лёгкое дуновение ветра, касание заставило Малера перевести взгляд на Ланию. Она нерешительно подняла на него глаза и посмотрела с мольбой, хотя взгляд отвела почти сразу. Он видел, как она мнётся и решает, стоит ли говорить что-то или всё же лучше промолчать. Подруга продолжала цепляться за рукав куртки, пока в её глазах бегали огоньки сомнения.

— Не нужно, Малер, он того не стоит.

Ему оставалось только выдохнуть, чтобы не потерять терпение. Из-за слов Лании он успокоился, хоть и продолжил презирать Ингелео за змеиный нрав. На плечо Малера упала ладонь, чуть сжавшая его. Звонок известил студентов о начале занятия.

— Выпустишь пар на стадионе, а сейчас дуй в свой кабинет, а то старик не любит, когда посторонние задерживаются в его аудитории после звонка. — Флатэс дружелюбно улыбнулся и после потрепал друга.

Малер пожал губами. Он почувствовал поддержку в жестах товарища. Отщепенец в который раз мысленно благодарил Флатэса за то, что тот стал его другом и почти всегда принимал сторону Малера, даже если тот порой не был прав. Конечно, если дело не касалось их личного спора.

Дверь в кабинет шумно