– А тебя как зовут? – нетерпеливо продолжил разговор «в одни ворота» Беркут. Похоже его энергичная натура не выдерживала моего ступора. – Давай уже. Приди в себя и что-то скажи… Понимаю, что ты пережила шок. И сейчас еще слегка не в себе. Но все же нормально. Разве не так? Я тебя в обиду не дам! Любой, кто покусится, получит на орехи. В точности также, как те уроды. Ну же… Все нормально… Все будет хорошо… Поверь, я об этом позабочусь…

Последние слова он произнес уже гораздо более мягким тоном. Совсем без раздражения. И это слегка встряхнуло меня. Да и обещание защиты таким тоном, словно Беркут клялся, не меньше, сразу сбавило градус тревожности.

– Э-э-э. Аля… Альвина.

Я снова нервно хихикнула.

– Что? – удивился Беркут.

– Просто я уже думала, что сегодня мужчины моего имени спрашивать не станут. Кстати, мою подругу зовут Ирина.

– Бессмысленная информация, – отмахнулся Беркут и даже немного поморщился. – Вряд ли мне удастся пообщаться с этим телом. А если и удастся. Не думаю, что мне будет это интересно.

Я развела руками. Защищать Ирину не хотелось. Особенно после всего, что со мной приключилось по ее милости.

– Так куда мне доставить этот мешок мяса? – вернулся к прежней теме Беркут.

– Березовая двадцать семь, квартира сорок. Там живет мама Ирины. Должна открыть дверь… Если что – ключи в кармане платья Ирины.

– Хрущевка. Пятый этаж. Отлично! – Беркут беззлобно оскалился и открыл мне дверцу машины. На сей раз, я села сама. Пристегнулась.

И железный зверь рванул с места, как и в прошлый раз. Беркут не любил медленного разгона, плавного торможения и спокойной езды. Это я уже уяснила.

– Кхм… – вдруг покосился на меня спутник. – У этого платья есть еще и карманы?

* * *

Беркут

Несколькими часами ранее

Трасса – место где можно выпустить пар скоростью и даже расслабиться. Ловить ветер боками железного монстра, будто корабельными парусами.

Но еще это место, где случается всякое.

Беркут ехал немного расслабиться, развлечься, уйти от дел.

Один. Потому, что он не любил расслабляться в компании бизнес-партнеров. А друг некстати укатил куда-то на Мальдивы.

Сегодня на работе было напряженно. Несколько сделок, в которых Беркута то и дело пытались подрезать конкуренты или подставить подножку партнеры. Бизнес – те еще джунгли. Каждый может оскалиться саблезубыми клыками. Только следи, гляди в оба. Если не хочешь, чтобы тебя сожрали, близко никого не подпускай и никому не давай спуску.

Но все закончилось отлично.

И вот трасса тоже решила испытать нервы Беркута.

С одной из поселковых дорог выскочила легковушка, не справилась с поворотом и вылетела прямо под колеса большегруза с бревнами.

Видимо, дебил водитель слишком спешил, как и многие владельцы спортивных авто считая, что любая дорога – их гоночный полигон. Да и вообще с их распальцовкой и крутотой уже никто не страшен. Даже сам черт.

Таких идиотов, которые только и могли что мериться градусниками цены и модности своих тачек Беркут уже повидал. И всегда от них были одни неприятности.

Так оно произошло и теперь. Предсказуемо, мать твою!

Водила большегруза ударил по тормозам, машину здорово развернуло. Бревна подскочили и покатились. Начали спрыгивать на трассу, будто решили прогуляться. Понеслись под колеса маши, вмиг превратив трассу в бурелом.

Зашипела резина, воздух наполнили гудки, матерные ругательства, вопли страха и ужаса.

Машины тормозили, давали задний ход, ухали на обочину.

Разворачивались, пытались объехать, делали крутые виражи.

Изощрялись как могли, чтобы избежать столкновения с бревнами и друг с другом…

Это было просто нечто.

Эдакие пятнашки, где жизнь и здоровье стоят на кону.

Сыграл правильно – ты молодец, нет – так сыграешь в ящик.

Следующий рогатый большегруз огибал место аварии, не справился с поворотом, и смачно впечатался в столб.

Грохот ненадолго перекрыл шумовую вакханалию.

Послышался треск, гулкий звук и…

Тшшш…

Этот звук, похожий на шипение тысячи змей, раздался словно из ниоткуда. И Беркут сам не понял, как среагировал. Газанул, вылетел на обочину и там, боком, пронесся дальше. Глядя, как высоковольтный провод скачет по асфальту озверевшей гадюкой и жалит, жалит, жалит…

Несколько машин попали под удар. Беркут притормозил. Вызывал скорую, полицию. И заметив, что машины с мигалками уже спешат к месту происшествия, облегченно выдохнул.

Потом пришлось несколько часов провести с полицейскими.

Беркут рассказывал, что видел. Несколько раз. Детально.

Впрочем, ничего особенного он засечь не успел. То же, что и остальные здоровые и перепуганные свидетели.

Поэтому, в итоге, его отпустили, попросив подписать показания.

Напоследок Беркут спросил, как там водилы, что угодили в аварию.

Водитель спортивной машины, который все начал, иначе и не скажешь, оказался в реанимации в тяжелом состоянии. Столкновение с большегрузом, этой горой на колесах, хорошим ни для кого не заканчивается. Там тормозной путь, что для некоторого – целое путешествие. Ни шанса на мягкое столкновение. Только хардкор!

Остальных с ожогами и травмами разной тяжести развезли по больницам. И вроде бы все находились в более-менее приличном состоянии. Во всяком случае никто не погиб, не впал в кому, и не поселился в реанимации.

Однако, если верить «погонам», только Беркут и еще один ловкий водила совсем избежали травм. Остались целыми и невредимыми.

Теперь Беркуту просто необходимо было отвлечься. Потому, что тормоза отказывали.

И тут эта парочка что-то там отмечающих пташек из среднего класса.

Одна, словно тощая ворона. С узким лицом, глубоко посаженными блекло-серыми глазами и мочалкой белых волос на голове. В узком платье-чулке, что обтягивало плоскую задницу.

Вторая… ласточка. Он и сам не знал почему так подумалось. Но прозвище прилипло к той незнакомке. Как приклеенное, словно второе ее имя.

Изящная, изысканная, будто бриллиант среди побрякушек и стекол. С высокой большой грудью, размера третьего. Талией, которую Беркут мог, наверное, обхватить ладонями.

С длинной шеей, прямыми, как стрелы, ногами, от которых просто глаз не отвести. Копной пышных темных волос с рыжим отливом.

Большими миндалевидными глазами, чуть подчеркнутыми татуажем. Бровями вразлет и маленькими, сочными губами. Беркут не мог сказать навскидку сколько ей лет. Вороне было явно под сорок. Возможно, тридцать пять. При таком поведении потасканность – дело обычное. А вот ласточке…