– Послушайте, вы обещали оставить меня в живых… Я больше ничего не знаю, у меня семья, я придерживаюсь социалистических взглядов… – угасающим голосом забормотал немец.

– Конечно, конечно, – задумчиво кивнул Шубин. – Вся ваша армия – оплот трудовой демократии и сторонники Третьего коммунистического интернационала. Мы об этом прекрасно знаем…

– Товарищ лейтенант, немцы подъехали, – шепотом известил Герасимов.

Новость была досадной, но не сюрприз. Давно уже пора. Взрыв гранаты не могли не слышать в селе. Пленник напрягся, забегали глаза. Шубин ударил в челюсть. Фельдфебель клацнул последними зубами и потерял сознание. Лейтенант перебежал, вскарабкался на склон. На востоке имелась еще одна дорога – она терялась за возвышенностью, а на севере проходила через село. С проезжей части съехал двухтонный «Опель-Блиц» – из выхлопной трубы, как из паровозной топки, вырывался черный дым. Машина не успела остановиться, а из нее уже посыпались солдаты в легких шинелях, вооруженные карабинами. Спрыгнул с подножки белобрысый лейтенант, побежал к канаве, расстегивая кобуру, со злостью уставился на мертвых солдат. Потом он что-то бросил плюгавому унтеру. Тот завертелся, как морфинист в угаре, выкрикивая команды. Часть солдат развернулась в цепь, двинулись на холм.

– Подумаешь, двое мертвых, – фыркнул Кошкин, – такой кипиш, словно мы тут Гитлера прибили…

Унтер продолжал разоряться. Двое солдат спрыгнули в канаву. Донесся испуганный вскрик – очевидно, гадюка никуда не делась. Один из солдат пулей вылетел из канавы. Второй запнулся, когда вылезал, скатился обратно. Смех его товарищей оборвал злобный выкрик лейтенанта. Пятеро выстроились в шеренгу и двинулись на запад, к проселочной дороге, за которой пролегала балка.

– И что застыли, как на партсобрании? – зашипел Шубин. – Любим проблемы, товарищи разведчики? А ну, пошли отсюда! Да головы прячьте…

Бойцы скатились на дно балки. В запасе оставалась минута, а если немцы в качестве разнообразия перейдут на бег, то и того меньше! Пленный Гюнше тоже не дремал. Последней зуботычины оказалось недостаточно, чтобы отправиться в заоблачный мир. Немец пришел в себя, быстро сориентировался. И когда разведчики пришли в движение, он уже уносился прочь. Не уследили! У семи нянек, как всегда… Осталось утешаться, что немец убегал как раз в нужном направлении! Люди, чертыхаясь, припустили за ним. А немец уже разобрался в ситуации. Свои же совсем рядом! Он набрал воздуха в легкие, чтобы закричать, но только закашлялся. Второй вариант, тоже верный – сменил направление и стал взбираться на склон. Оступился, съехал, снова полез. Над ухом лейтенанта просвистел нож – красноармеец Кошкин метнул на бегу. Вот уж действительно талантлив во всем! Лезвие вонзилось фельдфебелю под ребро, он задохнулся, упал на колени. Когда к нему подбежали, немца била крупная дрожь. Красноармейцы пробежали мимо, некогда останавливаться. Впрочем, Кошкин нагнулся, выдернул нож, прыжками припустил за товарищами…

Группа вбежала в лес, когда шеренга солдат добралась до балки, где и обнаружили умирающего сослуживца. Вспыхнула «сорочья ярмарка», загремели выстрелы. Погоня была не за горами. Вряд ли немцы видели разведчиков, могли лишь догадываться, в каком направлении они скрылись. Люди бежали в размеренном темпе, берегли дыхание. Овраг втянулся в осиново-березовый лес, и оставалось лишь молиться, чтобы этот лес не оказался перелеском! Но чаща уплотнялась, овраг сгладился. Проход загородил валежник. Его растоптали за считаные секунды, бросились дальше, пробились через малинник, обросший почерневшими плодами. Шубин дал команду «стой!», приложил палец к губам. Сборную радиостанцию несли в двух мешках, но тяжесть все равно была приличной. Герасимов сбросил свою поклажу, перевел дыхание. Шлыков прижался с вещмешком к дереву, дышал как загнанная лошадь. Немцы не собирались спускать это с рук. Несложно вычислить, куда побежали русские. Доносились отдаленные крики, снова захлопали выстрелы. По сусликам стреляли?

– Немцы на хвосте, товарищ лейтенант, – прокомментировал Герасимов. – Их, в принципе, немного… – И задумчиво уставился в темное пространство леса.

– Нас еще меньше, – отрезал Шубин. – Никаких стычек и тем более геройства. Озаботьтесь выполнением задания, товарищи – от которого, без преувеличения, зависит судьба дивизии.

– Мы озабочены, товарищ лейтенант, – уверил Шлыков, – вы даже не представляете, как мы озабочены…

– Тогда слушай приказ. Приготовиться к бегу. От немцев надо оторваться. И пока мы это не сделаем, привала не будет. Направление – северо-восток. Пошли…

Не менее получаса ушло на покорение нелюдимой чащи. Осинник сгустился, вереницей тянулись овраги. Ноги вязли в корнях и буреломе. Листва устилала землю, маскировала природные ловушки. Так не хватало лиственного покрова, чтобы чувствовать себя в безопасности! Из пятого по счету оврага Шлыков с Герасимовым выбраться уже не могли, ноги заплетались, руки судорожно искали, за что схватиться.

– Меняемся, – приказал Шубин. – Снимайте рацию, мы с Кошкиным понесем. Чего так скуксился, Алексей? Это была разминка, а теперь придется поработать…

Двенадцать килограммов за плечами тянули к земле, путались ноги. Компактными средствами связи войска не обеспечивали. Да их и не было в природе – чай, не американская армия! Пехотная коротковолновая радиостанция 12-РП состояла из упаковок приемопередатчика и блока питания. Первая весила 12 килограммов, вторая – на килограмм больше. Умельцы в полку пытались облегчить вес, но многого не добились. Пришлось перешивать вещмешки, делать специальные лямки, чтобы вес распределялся по телу. Мобильность падала, но зато средство связи всегда находилось под рукой. Питание осуществлялось от сухих батарей и аккумулятора. Штыревая антенна из шести колен позволяла осуществлять телефонную и телеграфную связь.

Силы подходили к концу. Лес вставал стеной, он и не думал кончаться. Глеб опустился на колени, прижался плечом к дереву. Кошкин повалился неподалеку, чуть не раздавив муравейник. Люди застыли, напряженно вслушивались.

– Вроде тихо, товарищ лейтенант, – неуверенно предположил Герасимов. – Немцы не дурные в такую глушь соваться. На это только мы способны…

– А немцы просто окружат лес и будут спокойно ждать, пока мы выйдем, – усмехнулся Кошкин. – В общем, не дадут нам побезобразничать…

– Не окружат, – возразил Глеб. – Немцам не до этого, и не так их много в данном районе. Привал пятнадцать минут. Потом продолжаем безобразничать. Рацию понесут Шлыков и Герасимов.

– Вот это мы одобряем, – обрадовался Кошкин, – пусть тащат, мы же не ишаки…

Голова кружилась, кривые перекрученные ветки дрожали перед глазами. Щерила бездонную пасть гигантская гадюка, разукрашенная ромбическими узорами, поблескивали бусинки глаз…

Разведчики повалились трупами. Но вот кто-то начал шевелиться, нагребая на себя листву.

– Серега, у тебя штаны на заднице разошлись, – слабым голосом сообщил Кошкин. – Прямо по шву, надо же, какая незадача…

Герасимов охнул, стал себя ощупывать – и никак не мог отыскать пресловутую дырку.