крови. Моряки-балтийцы принимали участие во взятии Зимнего дворца, они вели бой за власть Советов на улицах Петрограда и были верной опорой большевистской партии и диктатуры пролетариата.

Когда с юга и севера, с запада и востока на молодую Советскую страну двинулись вооруженные до зубов полчища белогвардейцев я иностранных интервентов, тысячи моряков, по призыву советского правительства и большевистской партии, ринулись на защиту завоеваний Октября. Они вместе с питерским пролетариатом громили и разгромили банды Юденича. Они проливали кровь и в степях Украины, сражаясь против германских империалистов, и на черной земле Донбасса — в боях против Деникина, и в глухой сибирской тайге — против Колчака, и в холодных снегах севера — против английских интервентов. Их славные комиссары и командиры вдохновляли полки и отряды героической Красной Армии на разгром белополяков, на штурм твердынь Перекопа, на победы над японскими самураями в дальневосточных сопках.

Непрерывная трехлетняя борьба на многочисленных фронтах гражданской войны покрыла моряков-балтийцев неувядаемой славой. Но старые кадровые матросы, участвовавшие в Октябрьской революции, почти все ушли на фронт все время геройски сражались в рядах нашей доблестной Красной Армии.

На смену морякам — закаленным революционерам — в Балтийский флот пришла совершенно сырая крестьянская масса. Это новое пополнение не прошло революционной закалки Балтийского флота. Оно отражало недовольство крестьянства продразверсткой. Эта малосознательная масса составляла тогда большинство моряков Балтики. Ее нетрудно было обмануть и толкнуть на путь контрреволюции.

Помимо малосознательной массы, в ряды моряков Балтийского флота проникло еще довольно много контрреволюционных элементов. Их направляли туда по указке из-за границы.

В 1920 г. Иуда-Троцкий перебросил в Кронштадт много своих лиц из районов, охваченных кулацкими мятежами. В число этих «кадров» входили и бандиты, и дезертиры, и отъявленные белогвардейцы. 560-й Кронштадтский полк, например, в результате этого оказался значительно засоренным антисоветскими элементами.

Партийная организация, как и весь личный состав моряков-балтийцев, тоже была ослаблена и не вела необходимой разъяснительной работы среди этого нового пополнения.

Лучшие партийные силы Балтийского флота были брошены на многочисленные фронты гражданской войны и на работу на хозяйственном фронте. За один только 1920 г. из партийной организации Балтийского флота таким образом выбыло около 200 политработников.

В сентябре 1920 г. балтфлотская парторганизация более чем на половину состояла из крестьян. Партийцы со стажем до 1917 г. насчитывались единицами. Подавляющее же большинство вступило в партию совсем недавно — во время «партийной недели».

Вполне естественно, что при таком составе парторганизация не смогла осуществить свое влияние на новые Балтийского флота. Кроме того, внимание парторганизации было отвлечено дискуссией о роли профсоюзов. Недавно открывая X Съезд партии, Ленин заявил, что дискуссия била непозволительной роскошью, и подчеркивал, что враги делали ставку на внутреннюю борьбу и раскол в коммунистической партии. Стоявшие в ту пору у партийного и советского руководства Петрограда матерые предатели Зиновьев, Евдокимов и др. палец о палец не ударили, чтобы предотвратить брожение, начавшееся среди моряков Кронштадта. В то же время они посылали в Москву самую успокоительную информацию даже в те дни, когда мятеж уже фактически начался.

Над подготовкой мятежа энергично работали бывшие офицеры во главе с ген. Козловским. Притаившись на кораблях, в штабах и на фортах, они временно перекрасились в советские цвета. Но втайне они мечтали о контрреволюционном перевороте и держали связь с заграницей через своих друзей и единомышленников, успевших удрать из Советской России. Своих же способных продаваться людей они беспрерывно насаждали во флот.

Тут были и уголовники, и хулиганы, и недоучившиеся маменькины сынки — гимназисты, и прочее охвостье прежнего режима. Всю эту разношерстную публику соблазняли сытным краснофлотским пайком, обещанием безнаказанности за преступление. Эти анархически настроенные элементы были готовы на любую авантюру.

Таким образом, контрреволюционеры, подготовляя Кронштадтский мятеж, прежде всего сколотили «массу», на которую можно было опереться. Руководили белогвардейцы, наиболее надежной опорой их были анархические и уголовные элементы, а затем шли серые, малосознательные крестьяне, недовольные продразверсткой. Это и был тот пороховой погреб, в который белогвардейцы бросили искру.

Подготовка мятежа протекала при самом активном участии зарубежной буржуазии и по указке правительств некоторых капиталистических стран. Чрезвычайно характерно, что сообщения о Кронштадтском мятеже появились в заграничных газетах задолго до его начала.

С 14 февраля, т. е. за 17 дней до мятежа, во французских газетах стали печататься телеграммы разных «собственных корреспондентов» из Стокгольма, Гельсингфорса, Риги о том, что в Кронштадте будто бы происходят беспорядки. Авторы этих лживых сообщений не скупились на самые фантастические подробности якобы происходивших волнений среди кронштадтских моряков. В телеграммах сообщалось, будто Кронштадтский совет отказался подчиниться центральной власти, будто орудия стоявших возле крепости линкоров направлены на Петроград, а в Москве арестована делегация кронштадтцев, посланная требовать увеличения продовольственного пайка, и т. д. и т. п.

Все эти телеграммы были самым беззастенчивым враньем, каким буржуазные газеты в отношении Советской России обычно старались перещеголять друг друга. Но в данном случае эти преждевременные сообщения выдавали планы белогвардейцев.

Мятеж не начался именно в тот момент, когда о нем сообщалось в иностранных газетах, так как в последнюю минуту контрреволюционеры решили подождать еще несколько дней, надеясь на раскол в партии в связи с дискуссией о профсоюзах. Кроме того, они рассчитывали на успех предательской работы меньшевиков и эсеров в Петрограде.

Однако, как известно, раскола в партии не произошло, и все основные местные партийные организации присоединились к ленинской платформе. Точно так же улеглось тревожное настроение и в Петрограде.

Тогда белогвардейцы прибегли к самому беззастенчивому и наглому обману. Чтобы склонить на свою сторону несознательных матросов из крестьян и разжечь страсти среди анархически настроенных элементов, контрреволюционные агитаторы начали распускать в Кронштадте всякиенебылицы о петроградских событиях. Называя себя «очевидцами», они рассказывали, что питерские коммунисты расстреливают мирные рабочие демонстрации, будто бы вышедшие на улицу требовать хлеба и топлива, и Петроград завален горами трупов. Свой лживый рассказ они украшали самыми фантастическими подробностями этих вымышленных расстрелов.

Наряду с этим белогвардейцы развернули гнусную агитацию против советской власти и коммунистической партии. Морякам из крестьян белогвардейцы сулили отмену всех налогов и сборов. Умышленно задерживая выдачу пайка и обмундирования, контрреволюционеры заявляли, что коммунисты нарочно морят матросов голодом.

Среди моряков началось сильное возбуждение. Атмосфера в Кронштадте накалялась с каждым часом.

Пользуясь растерянностью и беспечностью значительной части слабой кронштадтской парторганизации, состоявшей главным образом из молодых членов партии, меньшевики и эсеры уже открыто проводили контрреволюционные собрания на кораблях и фортах.

Контрреволюционный мятеж

Мятеж начался 1 марта.

По приказу штаба обороны крепости, возглавлявшегося бывшим ген. Козловским, белогвардейцы захватили все важнейшие военно-стратегические пункты и поставили там свои караулы.