— С какой стати ты решила, что я захочу развода?

— То есть теперь, когда Эдна тебя оставила? — Робин пожала плечами с равнодушием, от которого на самом деле была крайне далека. — Сомневаюсь, что все это время ты хранил мне верность. В любом случае я не вижу иных причин, которые могли бы заставить тебя последовать за мной.

— Вопрос, который я не перестаю себе задавать, — это почему ты вообще здесь оказалась? — сказал он. — Ты сейчас ничего не пишешь, и вряд ли дело в том, что ты ищешь уединения и покоя.

— А откуда ты знаешь, что я ничего не пишу? — спросила она, не желая признаваться в истинных причинах, заставивших ее на время искать одиночества.

— Поинтересовался у твоей издательницы. Соня сказала, что ты взяла отпуск.

— Так и есть. Зимний отпуск. Этот коттедж ничуть не хуже любого другого места для кратковременной передышки.

— Летом — согласен. Но сейчас, позволь заметить, твои апартаменты намного лучше.

— Квартира, — многозначительно поправила она. — Намного более скромная, чем твое жилище. Полагаю, ты сохранил его?

Пол скривил губы.

— Я сохранил его. И дом тоже. Но об этом ты, конечно же, знаешь. Вряд ли я смог бы избавиться от него без твоего ведома — даже если бы захотел.

— Ты волен делать с ним все, что угодно, — ответила Робин. — Ведь он оплачен из твоих денег. Я, кажется, ясно дала понять, что ничего твоего мне не нужно, Пол… независимо от того, в каких размерах и формах это предлагается.

Он поморщился.

— Если хочешь меня спровоцировать, ты на верном пути.

Она деланно округлила глаза.

— Боже меня упаси!

— Прекрати вести себя как твои героини! — раздраженно воскликнул Пол. — Если, конечно, не рассчитываешь, что я поведу себя как твои герои.

— Учитывая то, что ты не прочел ни одной моей книги, как ты можешь судить о поведении моих героев? — парировала Робин.

Его губы растянулись в насмешливой улыбке.

— Я прочел достаточно, чтобы понять: они не тряпки. Да и ты никогда не влюбилась бы в меня, если бы предпочитала покладистых мужчин.

Тонко подмечено, вынуждена была признать Робин. Он был единственным из всех известных ей мужчин, кто хотя бы отчасти напоминал описываемый ею тип. Различие заключалось в том, что действиями своих героев руководила она, в то время как Пол жил по собственным законам.

— Существует такая вещь, как чувство меры, — заметила Робин. — И еще такая, как верность. А ты явно полагал, что можешь пользоваться всеми преимуществами брака, ничуть не умеряя холостяцких инстинктов.

Удобно устроившись в кресле — ноги вытянуты, руки закинуты за голову, Пол был потрясающе красив, несмотря на щетину, покрывавшую подбородок, и смотрел на нее без тени стыда и раскаяния.

— Это мы уже проходили. Я не намерен выслушивать одно и то же. Если мы начнем все сначала, то именно с этого момента.

— Начнем сначала?! — Робин в изумлении уставилась на него. — Если ты хоть на мгновение подумал, что я…

— Ты меня не дослушала. — Пол по-прежнему казался абсолютно спокойным. — Для этого есть очень веские причины.

— Назови хотя бы одну! — потребовала она.

Серые глаза будто ощупали ее лицо, не пропустив ни единой детали, а затем опустились ниже, на верхнюю половину тела, не скрытую столешницей. И когда взгляд остановился на возвышениях грудей под свитером, его рот растянулся в улыбке.

— Полагаю, что это очевидно. Я по-прежнему хочу тебя, Робин. И никогда не переставал хотеть.

— Но я не хочу тебя!

Бессовестная ложь! Горячий ток крови по венам, гулкие удары сердца, отдающиеся в ушах, напряжение, сковавшее тело, были слишком явными признаками охватившего ее возбуждения. Она неловко поднялась, вцепившись в столешницу с такой силой, что побелели костяшки пальцев.

— Я бы не вернулась к тебе, даже если бы мы остались последними людьми на Земле!

— Тебя бы заставила твоя гражданская совесть, — заметил Пол, удивленный ее горячностью. — Это был бы единственный способ восстановить популяцию.

— Я бы скорее ограбила банк спермы, чем позволила тебе приблизиться ко мне! — выпалила она, не заботясь о том, насколько смехотворно ее возражение.

— Существует такая вещь, как перебор, — сухо заметил он. — Простое «нет» прозвучало бы намного убедительнее. — А это…

Пол встал одним ловким движением, подчеркнутая неторопливость которого не могла скрыть его цели. Сердце Робин забилось с новой силой. Она отпрянула, но не слишком далеко, поскольку помешал стул, стоявший за спиной.

— Немедленно прекрати! — приказала Робин. — Что бы ты ни затевал, прекрати сейчас же!

— Никаких затей, — сказал он. — Когда слова бессильны, остается только действовать. — Пол перехватил кулак, направленный в его челюсть, прежде чем тот успел войти в соприкосновение с ней, и покачал головой с насмешливым осуждением. — Оставь свою театральщину. Это жизнь.

Поняв тщету дальнейших словесных и физических протестов, Робин подчеркнуто вяло подчинилась, когда Пол заключил ее в объятия, и решила просто ничем его не поощрять. Вот только плоть в отличие от решительно настроенного разума отказывалась подчиняться. Она осознала это, почувствовав безошибочный трепет внутри при прикосновении к подтянутому мускулистому телу. Тепло его ладоней на спине, казалось, прожигало насквозь одежду и опаляло кожу. Руки опускались все ниже и ниже, до тех пор, пока не прижали Робин к отвердевшему свидетельству его мужественности. Глаза следили за ее лицом, отмечая непроизвольную реакцию.

Пол опустил голову, губы легко коснулись ее рта, двигаясь медленно, дразня и постепенно растапливая сопротивление, — до тех пор, пока Робин не прекратила внутреннюю борьбу и не начала безоглядно отвечать ему.

Ее губы смягчились и приоткрылись, двигаясь в согласии с его ртом, тело уже добровольно прильнуло к нему, руки скользнули к его шее. Как долго она была лишена этого! Невероятно долго! Робин уже почти забыла, каково это — желать с такой всепоглощающей страстью.

Его пальцы нашли нижний край ее свитера и скользнули вверх по обнаженной коже. Она не позаботилась надеть лифчик, и ее груди наполнили его ладони, соски превратились в ноющие пики под умелыми ласкающими круговыми движениями.

Только когда Пол вновь опустил руки, чтобы пробраться под эластичный пояс брюк, она смогла отчасти восстановить контроль над собой. Потребовалась вся сила воли, чтобы перестать плыть по течению и вцепиться в его запястья.

— Хватит! — выдавила она, тяжело и часто дыша.

Его дыхание было лишь слегка прерывистым.

— Ты в этом уверена?

— Абсолютно! — Неведомо откуда взявшиеся душевные и физические силы позволили Робин отвести его руки и отпрыгнуть в сторону. Ухватившись за стул, она поставила его между ними и с презрительным, насколько это было возможно, видом сказала: