— Мне известно, что у вас с Дробышевым были неприязненные отношения.

— Ничего подобного, — возразил Диденко, — мы не дружим — это правда, но здороваемся при встрече. Хотя, впрочем, он ко мне с претензиями пытался подъехать, мол, твоя жена Алечку убила. Кто ему такое наплел? Но потом, уже после того как он стал совсем уж близким соседом, пришел ко мне с бутылкой: мол, забудем прошлые обиды, кто старое помянет… А еще интересовался, когда суд будет. С таким злорадством спрашивал, как будто собирается туда прийти и потешаться.

— Понятно, — кивнул Францев, — машину ему вы ремонтировали?

— «Мерседес»? Не ремонтировал. Так он и не обращался ко мне никогда. Видимо, обслуживался на фирменной станции или как-то сам справлялся. — И наконец Юрий Юрьевич вспомнил: — Так он же продал свой «мерс». Теперь у него «Нива», а ее-то чего ремонтировать: разумеется, там любой дурак справится…

Диденко замолчал и вдруг до него дошло.

— Вы спросили, какие были с ним отношения… Были? То есть вы хотите сказать, что Эдика нет больше?

Николай кивнул.

— На машине разбился? — выдохнул Юрий Юрьевич.

— Почему вы так решили?

— Так вы интересовались, кто ему машину ремонтировал. Вот я и подумал.

— Не на машине. Его в городе убили. Там этим делом местные занимаются, а меня попросили опросить соседей и узнать, у кого с ним были неприязненные отношения.

— А почему вы меня об этом спрашиваете? — удивился Диденко. — С народом поговорите, с другими соседями. И потом, он же с какой-то девицей теперь живет.

— Жил, — поправил Францев.

— Разумеется, — согласился Диденко, — а как его убили?

— Ножом в сердце.

— Да вы что? — не поверил Юрий Юрьевич. И тут же встрепенулся: — Вам не кажется, что это уже само по себе о чем-то говорит? Мою Наташу сейчас судить будут за убийства, которые она, я уверен, не совершала, и вот подтверждение моей правоты. Только дурак может поверить, что Наташенька кого-то убивала ударом ножа в сердце.

— Это вы кому говорите! — вскипел участковый. — Я ее, как вам известно, лично брал, так она меня дважды ножом достать пыталась. В грудь меня саданула, если бы не книга в кармане, прямо в сердце попала бы, а потом еще в горло хотела.

— Да потому что вы на нее напали, и она защищалась… Темно было.

— Темно было в чужой квартире.

— А вам лишь бы посадить невинного человека. Вам же за мою Наташку миллион рублей премии выписали. Это все знают. А потом вы дом здесь купили. А здесь сами знаете какие цены. Вон Эдик Дробышев продал свой за тридцать миллионов… Не успел выставить на продажу, сразу нашелся покупатель… — Юрий Юрьевич замолчал и продолжил: — Так, может, его из-за денег убили?

— Там солидный покупатель, — покачал головой Францев, — у него серьезный бизнес: он семенами торгует.

— Семенами? — вскричал хозяин дома. — Мошенник, значит. Мы с Наташей как-то купили и помидоры, и огурцы… много чего разного, но ничего не выросло. Разве что какие-то сорняки, сурепка да тимофеевка — так Наташа сказала. Пришлось потом все вырывать и почву просеивать… Вы же знаете, моя Наташенька специалист по растениям. Она посмотрела на пакетики с семенами и сказала, что это предприятие Синицы, а значит, товар хороший, потому что его везде рекламируют. Надо будет в глаза этой Синице посмотреть.

— Вам это так важно сейчас, у кого вы купили эти семена?

— Да мне, разумеется, по большому счету по барабану, кто людей дурит. Мы в магазине купили эти пакеты, да там и цена копеечная. Это вы про семена вспомнили.

— Я? — удивился Николай. — Я вас спрашивал про Дробышева, были ли у него враги или недоброжелатели.

— Я вам и ответил, что не знаю. Стоило приходить. Спросили бы на дороге, и я сказал бы, разумеется.

Николай едва сдержался, но, с другой стороны, сам виноват: ведь знал, что Диденко откажется что-либо обсуждать с ним, считая участкового виновным в том, что его жену задержали. Но ведь ее взяли не просто так…

— Вот это поворот, — не мог успокоиться хозяин дома, — пока моя супруга парится в следственном изоляторе, настоящий убийца и не думал успокаивается… Череда загадочных убийств не закончилась. И будет продолжаться, разумеется, назло вам!

— А где вы были вчера вечером в районе двадцати — двадцати тридцати?

— Так я целый день дома находился, — не удивился вопросу Диденко. — Можете на КПП проверить, выезжал или нет. И записи с камер проверить. Из дома выбирался разве что к Вадиму Каткову: он просил меня сделать диагностику его автомобиля. А что касается Эдика, то поговорите с его нынешней девушкой. Он, как вы сами знаете, недавно за Алей покойной ухлестывал, но безрезультатно…

— В отличие от вас, — проявил свою осведомленность участковый, — а потом о вашей связи узнала Наташа, и вот…

— Какая еще связь! — возмутился Юрий Юрьевич. — Не было между нами ничего, и если вам кто-то что-то наболтал, то это, разумеется, самый настоящий бред. И вообще: Дробышева, по вашим словам, убили в другом районе, да и вообще не в нашем регионе, а значит, расследованием занимаются другие люди. Вы-то чего активность проявляете? Вы кто? Участковый? Вот и занимайтесь профилактикой правонарушений на своем участке. А то за год три убийства у вас.

— Два, — поправил Николай и поднялся. — И учтите: убийца задержана и очень скоро суд вынесет ей суровое, но очень справедливое наказание.

— Ну-ну, — усмехнулся хозяин дома, — а вот адвокат сказал, что доказательств у обвинения нет никаких, кроме слов — ваших и вашего дружка Кудеярова.

— Посмотрим, — ответил Францев, выходя в прихожую.

Он снял с вешалки куртку, надел, посмотрел на себя в зеркало и поразился спокойному выражению своего лица.

— А что, если Наташу оправдают? — продолжал злорадствовать за спиной Диденко. — Что тогда? Вы об этом подумали? Вам придется перед нами извиняться, но лично я в ваших извинениях не нуждаюсь. Вы оплатите нам все судебные расходы. И моральный ущерб, разумеется. Средств у вас хватит: вы теперь богатый человек.

Николай, не отвечая и не прощаясь, вышел на крыльцо. Смысла сюда приходить не было, это было ясно сразу, но он все же пришел. Для чего? Позлорадствовать или просто хотел узнать что-то? Прошло почти четыре месяца, как взяли Наталью Диденко, но следственные действия продолжаются. Неужели она уйдет от ответственности? Был бы рядом Кудеяров, он бы разобрался во всем, навел бы порядок.

Николай шел через двор и чувствовал, как спину ему прожигает насмешливый и ненавидящий взгляд Диденко, очень хотелось обернуться и ответить ему хлестким и метким