– Вот тут он живет. Здесь же все и произошло, – уточнил Ткаченко, выходя из машины.

– Хозяйка, – крикнул он, открывая дощатую калитку на прочных и хорошо смазанных петлях, – хозяйка!

Ткаченко пришлось крикнуть еще пару раз, пока со стороны огорода мужчины услышали голос пожилой женщины.

– Иду, иду, – как могла, спешила к ним женщина в старом халатике с передником и с платком на голове.

– Здравствуйте, Зоя Ивановна, старший лейтенант Ткаченко, – по форме представился участковый, – как живы, здоровы?

– Здрасте, – произнесла женщина, вытирая руки о края передника, – я, курям травы задавала, – будто оправдываясь, проговорила хозяйка.

– Зоя Ивановна, мы только что вот с товарищем корреспондентом были у Сергея, – выдал Ткаченко.

Женщина, поджав губы, произнесла:

– Как он? Все еще плачет?

Сделав гримасу, Ткаченко молча кивнул головой. Мать Судьина краешком платка что-то вытерла на лице.

– Проходите в хату, – пригласила она гостей.

– Зоя Ивановна, покажите, где все произошло, – попросил Сомов хозяйку.

– Идемте.

Вслед за женщиной гости прошли за хату.

Во дворе стоял небольшое помещение, которое, видимо, было гаражом или мастерской. Рядом был виден ствол огромного грецкого ореха. Стол на кривых ногах, пара лавок и старый стул, стояли в тени, которую бросало на землю дерево. За гаражом была видна еще одна калитка на задний двор и огород.

Повернув направо, за угол хаты, Григорий увидел нечто. К глухой, с крохотным окошком стене была приставлена невероятная конструкция из металлических труб, уголка, каких-то цепей, дисков и колес. Если бы не эти колеса и цепи, можно было подумать, что хозяева установили зачем-то строительные леса для ремонта и без того ухоженного жилища.

Все трое остановились в нескольких метрах от стены хаты и всего невиданного сооружения.

Вся конструкция была хаотическим нагромождением металлоконструкций и деталей, каких-то неизвестных и, по-видимому, старых машин. Часть деталей имела следы краски, и было видно что, уже успела покрыться легким налетом ржавчины. Но в целом вся конструкция имела следы внимания и ухода.

Под всем этим нагромождением автохлама на стене зияла дыра величиной с крупный таз. Неровные края этого отверстия были покрыты налетом того неизвестного вещества, которое Григорий с отцом уже видели вокруг памятника. Ни на стене, ни на деталях «чудо-лесов» не было видно ни следов пламени, ни других признаков высокой температуры, отметил про себя Григорий.

Пораженный, он достал фотоаппарат, глядя на участкового, кивком попросил у него разрешения сделать кадр. Тот, тоже не говоря ни слова, разрешил. Несколько раз щелкнул механизм редакционного «Сanonа».

– Хозяйка, можно водички, – прервал Ткаченко затянувшуюся паузу. Григорий тоже почувствовал, как у него пересохло в горе.

Женщина пригласила их в дом. Полицейский, побывав у Судьина после происшествия, уже видел всю конструкцию. Но Григория все увиденное, мягко говоря, удивило. Его поразил еще и тот факт, что неизвестная молния или что-то еще обожгла стену дома, не тронув детали конструкции, которые были у нее на пути. Кроме отпечатка и дыры на стене не было никаких следов присутствия огромной энергии, которая двигалась с невероятной скоростью и напоследок произвела серьезный взрыв.

Все эти мысли не давали покоя Сомову, когда он вошел в дом вслед за хозяйкой и участковым. Мужчины присели в комнате, Судьина подала им воды.

– Это комната сына? – спросил Григорий, оглядевшись.

– Да, – ответила хозяйка, – Сережа здесь читает, пишет, спит.

Сомов огляделся. На нескольких книжных полках стояли популярные и неизвестные ему книги о Второй мировой и Великой Отечественной войне. Он подметил, что книги все больше были посвящены технике и вооружению тех лет: артиллерии, автомобилям, стрелковому оружию.

– Это все его книги? – продолжал разговор журналист.

– А чьи же еще, – спокойно отвечала женщина, сев на стул, что стоял рядом с небольшим письменным столом.

– А Сергей давно увлекается историей? – поддержал разговор развалившийся в старом кресле Ткаченко.

– С детства. А особенно, когда ушел из училища, – начала рассказывать хозяйка, – он и громаду-то эту железную начал строить, книжек начитавшись. Натащил хламу разного во двор, – продолжила она, всхлипнув.

– А что он хотел сделать-то? – с нетерпением произнес Сомов.

Судьина взглянула на полицейского с немым вопросом.

– Да, можно, можно рассказать, – поддержал Ткаченко взволнованную женщину.

И мать Судьина рассказала, что сын несколько месяцев искал по округе различные детали старых машин, разные железки. Сложив все детали и трубы во дворе, он потом еще долго собирал всю конструкцию. Что-то приварил электросваркой, что-то прикрутил друг к другу болтами. Всю эту, только одному ему понятную конструкцию Сергей сделал с одной целью.

«Хочу, говорит, мама, узнать, сколько километров за время войны прошли по ее дорогам все колеса всех машин», – вспомнила мать слова Сергея.

– Глупость какая-то, мелочь, – уже от себя добавила она, – в тот день в обед Сережа сказал, что к вечеру закончит собирать «счетчик», как называл он всю эту махину, – продолжала Судьина.

Мужчины внимательно ее слушали.

– Поужинал. Вышел на двор, сказал, что сейчас будет его запускать. Немного еще чем-то погрохотал. Потом несколько минут было тихо. После этого что-то начало щелкать и тарахтеть. И вот через минуту-другую хата дернулась, послышался сначала гул, а потом сын закричал как ошпаренный, – поведала Зоя Ивановна.

Мать Сергея рассказала, что когда она выбежала из хаты, сын стоял на коленях, с закрытыми глазами и зажав уши руками. Он мотал головой и громко произносил одно лишь слово.

– Дьявол, – подсказал Судьиной, уже слышавший этот рассказ полицейский Ткаченко.

Дыру на стене хаты Судьина увидела не сразу. Она не светилась и не дымила, как будто была тут уже много лет. Мать положила сына во дворе и вызвала «Скорую помощь». Когда медики приехали, они с трудом занесли Сергея в машину. Он по-прежнему был не в себе.

Рассказав все это, Судьина надолго замолчала. Молча сидели и ее гости.

– Зоя Ивановна, если что-то еще вспомните – звоните, – напоследок напомнил Ткаченко.

Проводив гостей до калитки, Судьина тихо с ними простилась.

– Ну, что, ты куда? – спросил Ткаченко у Григория, подходя к своей машине.

– Домой поедем, – ответил тот, махнув головой в сторону машины отца, который все это время терпеливо ждал его в переулке.

– На визитку, – подойдя, протянул полицейский маленький клочок обычной бумаги, – возьми, возьми, – произнес он в ответ на слова Сомова, что они уже обменялись телефонами. «Уважаемые жильцы! Ваш дом…», прочитал Сомов на странной осьмушке стандартного листа. Они попрощались.