Мы подвигались медленно, так как ветер был слаб и начался отлив. Вскоре ветер совершенно стих, и нам пришлось стать на якорь. С наступлением вечера с суши подул горячий ветер.

— Нисколько не удивлюсь, если пираты попробовали улизнуть от нас, — сказал Медж. — Нужно хорошенько присмотреть, чтобы остановить их, если они попробуют попытаться удрать. Надеюсь, что попробуют: нам будет удобнее напасть на судно на ходу, чем когда оно стоит на якоре, да еще под прикрытием укрепления.

Было еще довольно светло; Питер и я разгуливали по палубе, так как мы были вахтенными. Вообще мы бывали в каюте только во время еды, так как это место не особенно приятно в жарком климате. На реке стояла еще более удушливая жара, чем на берегу. Я взглянул на берег, находившийся очень недалеко от нашего корабля, и увидел какую-то фигуру, двигавшуюся среди деревьев. Я указал на нее Меджу. Незнакомец подошел ближе, и мы увидели чернокожего безо всякой одежды. Он приложил руку ко рту, крикнул что-то и начал усиленно размахивать руками, как будто желая привлечь наше внимание. Медж послал меня к лейтенанту, который сейчас же велел спустить шлюпку и приказал Меджу подплыть к берегу и узнать, что нужно дикарю. Но тот вдруг обернулся, словно услышав или увидев что-то, бросился в реку и поплыл к нашему кораблю. Медж и я вскочили в лодку. Когда мы подплыли к дикарю, я увидел, что как раз перед нами высунулся из воды темный плавник какой-то рыбы, и сказал об этом Меджу.

— Это акула! — вскрикнул он. — И большая… Она, вероятно, поужинает бедным дикарем.

— Если наши голоса не отгонят ее, — ответил я. Ужас охватил меня при мысли, что мне придется видеть гибель человека. — Кричите, все кричите!

Мы с Меджем стали кричать; экипаж вторил нам изо всех сил. Дикарь только теперь заметил акулу и стал плескаться и отбиваться с громким криком. Бедняге угрожала опасность не только с этой стороны; в то же мгновение на берегу появилось несколько людей с ружьями и начали стрелять в него. К счастью, одна из пуль, предназначенных ему или нам, попала в акулу, только что собиравшуюся броситься на чернокожего.

Ранила ли ее пуля или акула испугалась наших криков, только она вдруг повернулась, ударила хвостом по воде и бросилась от дикаря.

Несмотря на пули, мы пошли вперед. Чернокожий был уже совсем близко от лодки, когда я заметил под водой громадное тело чудовища, скользившего с быстротой молнии. Акула только что подняла голову, когда мы сильным взмахом втащили бедняка в лодку. Огорченная акула в порыве мести вцепилась в одно из весел, но только сломала себе зуб.

Без разговоров Медж повернул шлюпку и направился к кораблю. К счастью, никто из нас не был ранен. Неприятель быстро исчез в кустарнике. Как только мы вышли из линии огня, одна из судовых пушек, заряженная картечью, выстрелила в наших преследователей. Они быстро отступили; не знаю, были ли между ними раненые.

Когда шлюпка подошла к кораблю, дикарь вскочил на палубу с ловкостью, показывавшей, что он нисколько не пострадал ни от бега, ни от купания. Он стоял перед нами совершенно нагой. Один старый матрос, находивший, вероятно, что в таком виде неприлично появляться на палубе британского морского корабля, принес ему парусиновые штаны. Дикарь, улыбаясь, надел их, отряхнул воду со своей курчавой головы и с самым спокойным видом подошел туда, где стоял командир с остальными офицерами.

— Я — Дикки Попо, сэр, — заговорил он на ломаном английском языке, — я — британский верноподданный, некогда служил его величеству, но охотники за неграми схватили меня, увезли и продали еще худшим, чем они, негодяям. Они взяли меня на корабль вместе с другими невольниками; а потом еще один негодяй взял нас на «Морского ястреба». Я заметил что-то неладное, когда они поднялись по реке и стали на якорь в мелкой воде. Вот я и задумал убежать на английский корабль. Под этим флагом я в безопасности, — прибавил он, указывая на развивавшееся на флагштоке знамя.

Видя, что Дикки Попо порядочно понимает по-английски, капитан стал подробнее расспрашивать его о неприятельском судне. «Морской ястреб» из Гаваны — такое же большое судно, как наша «Героиня». Матросов на нем столько же, сколько у нас, а пушек на две больше, так что противник оказывался опасный.

Дикки Попо рассказывал, что пираты уже захватили один корабль со ста пятьюдесятью невольниками и теперь подстерегают другой; мы помешали им, и теперь пираты обратились к капитану захваченного судна и уговорили его помочь им в случае нашего нападения. На берег с обоих кораблей спустили людей и пушки; послали самых сильных невольников, чтобы строить укрепления. Узнав, что в реку вошел наш корвет, Дик воспользовался случаем и бежал с работ, надеясь добраться до нас и сообщить о приготовлениях к нашему приему.

Выражение лица Дикки понравилось мне; я сразу поверил в его честность. На военном корабле с ним хорошо обращались; благодаря службе он избавился от рабства. Дикки был искренне благодарен англичанам и хотел на деле доказать свою благодарность.

Капитан не намеревался изменить своего решения.

— Я знаю, что могу вполне положиться на наших молодцов, — сказал он, — они свято исполнят свой долг и будут храбро бороться против наших низких врагов, — заметил он мистеру Уорзи.

— Без сомнения, сэр, — ответил лейтенант, — и надеюсь, что нам нетрудно будет овладеть неприятельским судном, несмотря на батарею на берегу и на помощь рабовладельческого судна.

Вскоре наступила ночь. Командир выразил мнение, что пираты попробуют ускользнуть от нас, несмотря на воздвигнутые укрепления, и выйти в море, пользуясь темнотой. Поэтому было отдано приказание зорко следить за неприятелем, поднять якорь, а часовым лечь внизу на палубе, чтобы быть наготове к отплытию. Выслана была также шлюпка, чтобы сообщить, если неприятель двинется.

Большая часть ночи прошла спокойно; кончалась уже вторая вахта, когда послышались удары весел, и шлюпка подошла к кораблю.

— Судно идет вниз по течению и скоро поравняется с нами, — сказал командир шлюпки. — Они надеются проскользнуть незамеченными.

Капитан сейчас же велел поднять паруса, и мы направились на середину реки. Через минуту мы увидели высокие мачты разбойничьего корабля, спускавшегося по течению в нескольких сотнях ярдов от нас. Капитан немедленно отдал приказание начать стрельбу. Неприятель отвечал. Вскоре он поравнялся с нами, а затем мы прошли перед его кормой так близко, что чуть было не потопили его судно, и дали залп. В нас же попало не более двух-трех выстрелов, не причинивших материального убытка.

На палубе неприятельского судна раздались крики и стоны; очевидно, наш огонь произвел там страшный переполох. Мы отошли назад, быстро обошли судно с другой стороны и снова дали залп. Неприятель отвечал слабым огнем; по-видимому, многие из его людей были убиты или ранены. Мы на всех парусах обогнули судно; капитан намеревался круто повернуть к носу корабля и дать новый залп, как вдруг с палубы раздался голос, кричавший на ломаном английском языке:

— Мы сдаемся — мы спускаем флаг, не стреляйте, не стреляйте!