Восточной Сибири; там их основным занятием становилось уже оленеводство, охота, рыболовство. Если эвенки могли изготовлять необходимые им предметы из железа, но не умели выплавлять его, то у якутов наряду с хорошо развитым железоделательным производством имелось и железоплавильное. Общая численность якутов составляла около 38 тыс. человек.

Почти весь северо-восток Сибири от низовьев Лены до низовьев Анадыря в XVII в. занимали юкагирские племена (около 5 тыс. человек). Основным источником их существования была охота на диких оленей.

На севере Камчатки и прилегающем к ней побережье Охотского и Берингова морей жили коряки (9—10 тыс. человек). На Чукотском полуострове, главным образом во внутренних его районах, и в районе р. Большой Чукочьей к западу от Колымы, обитали чукчи (предположительно 2,5 тыс. человек). Коряки и чукчи делились, так же как и тунгусы, на «оленных» и «пеших», последние жили главным образом по океанскому побережью, занимаясь промыслом морских животных. Такой же образ жизни вели эскимосы, расселявшиеся в XVII в. фактически по всей прибрежной полосе Чукотского полуострова (их было, видимо, около 4 тыс. человек). У обитавших на Камчатке ительменов (камчадалов) главным продуктом питания была рыба; их насчитывалось 12 тыс. человек.

У юкагиров, чукчей, коряков, эскимосов и ительменов русские застали каменный век в полном смысле этого слова. Железные изделия попадали к ним лишь случайно, по большей части в порядке торгового обмена (и в первую очередь к юкагирам).

Из народов южных районов Восточной Сибири прежде всего следует отметить монголоязычных бурят («братских людей» или «братов», по русской терминологии). Численность бурятских племен составляла примерно 25 тыс. человек; они расселялись в Прибайкалье (в верховьях Лены и особенно густо по Ангаре и ее притокам, где среди тайги лесостепь образовала еще один остров), в степных районах Забайкалья (главным образом по нижнему течению Селенги), в районе самого озера Байкал. Кочевое скотоводство было их основным занятием, а у отдельных бурятских племен существовало и примитивное земледелие; достаточно высокое развитие получило у «братских людей» железоделательное ремесло.

На Амуре русские столкнулись с даурами и дючерами, жившими по верхнему и среднему течению реки и ее притокам. Различаясь по языку (первые принадлежали к монгольской, а вторые к тунгусо-маньчжурской группе), эти народы имели много общего в быту и хозяйственном укладе; источники отмечают у них высокоразвитые земледелие, скотоводство, торговлю. Русским людям Приамурье показалось «райской землицей»: там был сравнительно мягкий климат и весьма благоприятные условия для земледелия, позволявшие выращивать фруктовые деревья, арбузы и дыни.

Ниже по Амуру обитали натки и гиляки, имевшие уже совершенно иной хозяйственный уклад: они жили главным образом рыбной ловлей и охотой. У гиляков (нивхов) и родственных им племен, расселявшихся по низовью Амура и морскому побережью включая север Сахалина, основным занятием являлась охота на морского зверя. Это был единственный народ Приамурья, широко использовавший ездовых собак.

Ездовых собак держали и в некоторых других районах Сибири: на Камчатке и Чукотке, на Охотском побережье; они имелись у отдельных групп юкагиров, хантов и манси.

Охота и рыболовство занимали важное место в жизни практически всех сибирских народов, причем особую роль играла добыча пушнины. Она служила предметом торгового обмена с соседями, а также использовалась для уплаты дани-ясака (лишь наиболее отсталые группы населения на северо-востоке Сибири использовали меха практически только для одежды) [105, с. 843].

Общественное неравенство было характерно для многих этнических групп Сибири, но в целом ее народы, будучи удаленными от центров мировой цивилизации, сильно отставали в социальном развитии от населения не только европейских, но и большей части расположенных южнее азиатских стран. Предки многих южносибирских народов имели в прошлом гораздо более высокий социальный и культурный уровень; его снижение было связано с многочисленными иноземными нашествиями и внутренними распрями.

Ко времени прихода русских единственным народом, имевшим свою государственность, являлись татары разгромленного Ермаком «Кучумова царства», но патриархально-феодальные отношения к XVII столетию сложились и у некоторых других этнических групп, живших главным образом на юге Сибири: у кочевников верхнего Енисея (прежде всего киргизов и телеутов), бурят, дауров и дючеров. Видимо, на заключительных этапах разложения первобытнообщинного строя находились якутские и ханты-мансийские племена. Большинство же сибирских народов русские застали на различных стадиях патриархально-родовых отношений.

Самые отсталые формы социальной организации были отмечены у племен, живших в северо-восточном углу Сибири в наибольшей изоляции (у юкагиров и особенно чукчей, эскимосов, коряков и ительменов). Каменный век в материальной культуре дополнялся у них в области социальных отношений чертами матриархата вплоть до пережитков группового брака.

Жители этого региона, а также гиляки низовьев Амура принадлежали к числу палеоазиатов — древнейших обитателей Сибири. При этом чукчи, коряки и ительмены были родственны друг другу, а юкагиры и гиляки не имели в языке ничего общего пи с ними, ни между собой. Все они являлись остатками некогда широко расселявшихся в Северной Азии племен, ассимилированных и оттесненных говорящими на алтайских и уральских языках народами[2].

Эти миграции происходили в сравнительно недавний исторический период (в I тысячелетии и. э.), главным образом в направлении с юга на север, и определялись превосходством хозяйственного потенциала народов, надвигавшихся на древнейших обитателей Северной Азии (которыми, по-видимому, являлись в основном протоюкагирские племена). Например, самодийские народы, сформировавшись как оленеводы в области Алтае-Саянского нагорья, расселялись на северо-запад, к бассейну рек Пура и Таза, ассимилируя жившее охотой юкагирское население. Не смогли противостоять юкагиры и тунгусам, распространившимся по всей Восточной Сибири из Забайкалья: те хотя и были охотниками, но обычно передвигались на оленях (верхом) и, как и самодийцы, знали железо. (Лишь у эвенов Охотского побережья к приходу русских преобладали каменные и костяные орудия.) Часть тунгусских племен была в свою очередь оттеснена и ассимилирована скотоводами-якутами, которые, видимо из Прибайкалья, проникли на среднюю Лену и оттуда продолжали расселяться по всем направлениям, ассимилируя юкагиров и эвенков [106, с. 308–336].

Более сильные сибирские племена не только оттесняли и поглощали более слабые, но в ряде случаев покоряли их с целью получения дани-ясака (нередко при этом сами являясь чьими-то данниками). Так, сибирскими татарами была подчинена часть хантов и манси; зависимое от себя население («кыштымов») имели енисейские киргизы, телеуты, буряты, в свою очередь подчиняясь монгольским и ойратским феодалам. Рабов, захваченных во время столкновений с соседями, имели почти все сибирские народы, включая находившихся на стадии патриархальнородового строя.

Кровавые внутренние (межродовые) распри, истребительные межплеменные войны, грубое принуждение по отношению к слабым родам и открытый их грабеж, оттеснение на худшие земли и ассимиляция одних народов другими — эти явления были неизменными спутниками сибирской жизни с незапамятных времен. Прийдя в Сибирь, русские не остановили протекавшие там этнические и социальные