также с севера, будучи неразрывно связанным с Мангазеей, служившей со второй половины XVI в. опорной базой русских и зырянских промышленников. К началу XVII в. они уже настолько прочно освоили Мангазею, что построили там свои городки, наладили оживленную торговлю с местными жителями, а часть их даже объясачили и, как позже выяснилось, «дань с них имели воровством на себя».

Узнав об этом, московское правительство решает поставить под свой контроль эксплуатацию маигазейских земель и в 1600 г. направляет на Таз воевод М. Шаховского и Д. Хрипунова с отрядом в 150 человек. Однако экспедиция не смогла выполнить возложенную на нее задачу: служилые люди потерпели крушение в Обской губе, а двинувшись далее сухим путем, подверглись нападению «самояди» (которое, по-видимому, организовали «московских городов торговые люди»). Сильно поредевшему «войску» Шаховского, правда, удалось достичь Таза и укрепиться в одном из построенных промышленниками городков, но полностью овладел положением в крае лишь новый правительственный отряд. В 1601 г. воеводы В. Кольцов-Мосальский и С. Пушкин основали там город (будущую знаменитую Мангазею), организовали таможенное и государственное ясачное обложение. Постепенно контролируемая царскими властями территория расширилась до Енисея. В 1607 г. там были сооружены новые центры ясачного сбора — Туруханское и Инбацкое (в устье Елогуя) зимовья. Вскоре Мангазейский уезд стал важной исходной базой для нового продвижения на восток [18, т. 3, ч. 1, с. 141–148; 76, с. 45–47; 12, с. 13–18; 58, т. 2, с. 42–43].

Роль перевалочного пункта для отправлявшихся в глубь Восточной Сибири промысловых и военных экспедиций Мангазея сохранила и после 1620 г., когда правительство, обеспокоенное упорными попытками западноевропейских мореплавателей освоить дорогу на Обь и Енисей и недовольное беспошлинным провозом поморами пушнины, запретило под страхом смертной казни Мангазейский морской путь. Промышленники и раньше пользовались для поездок в «Мангазею и Енисею» «чрезкаменным» путем; наряду с ним после 1620 г. стал широко использоваться путь по Иртышу (через Верхотурье)[3].

Территория Мангазейского уезда сформировалась в основном к середине 30-х годов XVII в., когда была приведена «под государеву руку» большая часть племен по рекам Таз, Турухан, Енисей, Нижняя и Подкаменная Тунгуски и п-ва Таймыр. Их объясачивание велось служилыми людьми в тесном взаимодействии с промышленниками.

Более южные пути из Западной Сибири в Восточную русские люди проложили по притокам средней Оби, и прежде всего по Кети. Там в 1618 г. у волока на Енисей возник Маковский острожек, однако одного укрепленного пункта оказалось недостаточно для обеспечения безопасного перехода, и с противоположной стороны волока в следующем году был основан еще один острог — Енисейский— в дальнейшем новый уездный центр Сибири. Сооружение обоих острогов было проведено силами тобольских служилых людей.

Однако сразу же после этого встал вопрос о постройке крепости выше по Енисею. Оттуда на новые русские владения начались «приходы… воинских людей частые», и без сооружения на их пути города «государевых ясачных людей, которые платят в Енисейский острок ясак», было «уберечь… немочно». В этом районе русские натолкнулись на сопротивление енисейских, бурятских и «колмацких» князцов, не желавших уступать «белому царю» своих данников и настроенных весьма воинственно. Для противодействия им и присоединения Аринской и Качинской «землиц» в 1628 г. отрядом из 300 специально «прибранных» в сибирских городах служилых под началом А. Дубенского был основан Красноярск, остававшийся на верхнем Енисее вплоть до начала XVIII в. главным оплотом русских.

Постройка этого отдаленного форпоста оказалась весьма трудным делом, нелегко было обеспечить его существование и в дальнейшем. Однако в стратегическом отношении место для «Красного острога» было выбрано очень удачно. Он не только надежно прикрывал расположенные севернее земли, но и вклинивался между владениями киргизских и бурятских князцов, сковывая их наступательные действия [18, т. 3, ч. 1, с. 150, т. 4, с. 18–22; 12, с. 20–37].

* * *

От Енисея в глубь Восточной Сибири русские продвигались стремительно. Лишь по мере приближения к степной полосе, сравнительно густо населенной воинственными кочевыми племенами, это движение замедлялось, но в восточном и северном направлениях оно шло с небывалой быстротой. Да и сам процесс присоединения восточносибирских земель отличался большим своеобразием.

В Западной Сибири его направления почти целиком определялись московским правительством, которое тщательно вырабатывало план присоединения той или иной «землицы», вручая воеводам подробнейшие инструкции, а для выполнения конкретных военно-политических задач часто посылало за Урал войска из Европейской России. В Восточной Сибири действовать такими методами становилось невозможно. Этому препятствовали отдаленность края, его гигантские размеры, чрезвычайно низкая плотность населения. И по мере углубления в восточносибирские земли инициатива все полнее переходила в руки местной администрации, получавшей из Москвы предписания поступать «смотря по тамошнему делу». Оперативность управления при этом значительно возрастала, однако у представителей государственной власти очень, часто терялась согласованность действий. Движение на восток становилось не только стремительным, но и все более стихийным, нередко хаотичным.

В поисках новых неясачных и богатых соболем «землиц» небольшие (иногда в несколько человек) отряды служилых и промышленных людей, опережая друг друга, преодолевали огромные расстояния. Они проникали «на захребетные реки» и «в дальние, от века не слыханные земли», ставили там укрепленные зимовья, «приводили под высокую государеву руку» «иноземцев», воевали и торговали с ними, брали ясак и сами промышляли соболя, по вскрытии рек отправлялись дальше, действуя на свой страх и риск, но от имени «государя». В таких походах они проводили годы. И когда, изнуренные испытаниями, возвращались на короткое время в остроги, то будоражили всех своими рассказами, часто присовокупляя к виденному полученные от аборигенов и совершенно фантастические сведения о богатствах «землиц», еще не «проведанных».

Дух предпринимательства разгорался с новой силой, по следам первопроходцев отправлялись новые экспедиции, часто объединявшие (в различных соотношениях) служилых и промышленных людей. На «дальних землицах» такие отряды обычно действовали совершенно самостоятельно, соперничали, а нередко и враждовали друг с другом, но всегда, в конце концов, раздвигали пределы известного и умножали число подвластных «великому государю» земель и народов [100, с. 3–4; 16, с. 52–54; 18, т. 3, ч. 1, с. 149; 40, с. 72–73].

Это движение приобретало все больший размах, оно пошло уже с опережающими промысловое освоение края темпами, так как промышленники все дольше задерживались на открывавшихся ими соболиных угодьях. Постепенно усиливала контроль над действиями служилых людей и правительственная администрация; в организации военных походов она и ранее играла не последнюю роль, а после их завершения всегда стремилась закрепить достигнутые результаты строительством и заселением новых острогов, организацией управления, ясачного и таможенного сбора, связи и т. п. [76, с. 44–45; 21, с. 136–137; 126, с. 84–85].

* * *

К востоку от Енисея колонизационное движение по-прежнему шло двумя основными, часто смыкавшимися потоками — северным (через Мангазею) и южным (через Енисейск).