— Зоенька, дочка, да успокойся ты уже! Занимайся своими танцами, а там видно будет, — говорил он ей, когда они оставались одни дома. — Не обращай внимания на Ирочку, она же тебе только добра желает.

Зоя все чаще стала ночевать у подружек, которые жили кто в общежитии, а кто на съемных квартирах. Она завидовала их самостоятельности, в то время как они завидовали ей, домашней девушке, у которой была крыша над головой, бесплатная еда и карманные деньги.

Девушки не тешили себя иллюзиями, все знали, что после окончания школы в лучшем случае устроятся в кордебалет или будут работать в массовках в театрах. Никто не грезил Большим театром, не обольщалась на этот счет и Зоя. Возможно, не будь она в таких сложных отношениях с родными, то послушалась бы их совета и поступила бы куда-нибудь в «нормальный» вуз или хотя бы в театральный. Но как-то уж так сложилось, что она хотела танцевать и ни о чем, кроме танцев, и думать не могла.

Дома, когда никого не было, она танцевала придуманные ею фантазийные танцы, была сама себе хореографом и меньше всего заботилась о том, как этот ее талант можно будет использовать на профессиональной сцене. Конечно, у нее нет имени и вряд ли когда будет, но что-то подсказывало ей, что она на верном пути.

Однажды ее пригласил на разговор преподаватель классического танца Сергей Пастухов. Он сказал прямо, глядя ей в глаза, что во время одной из репетиций на нее обратил внимание один человек, который пожелал познакомиться с ней поближе. Что это означало, ей не надо было объяснять. Девочкам такие предложения поступали довольно часто. Кто-то эти приглашения игнорировал, но большинство все же соглашались и становились любовницами состоятельных мужчин. Все смотрели на это по-разному, но в их среде не принято было осуждать такие вещи.

— Если ты согласишься, — сказал Пастухов, бледный худой мужчина с пышными русыми волосами (поговаривали, что он их наращивает), в черном эластичном костюме, — то я помогу тебе найти хорошую работу. У меня есть кое-какие планы относительно тебя.

— В Большой возьмут? — усмехнулась Зоя. — Не иначе!

Однако, может, настроение у нее в тот день было хорошее, и солнце светило по-весеннему ярко, да и покуражиться ей захотелось. Она согласилась, приехала в ресторан, опоздав на четверть часа, и когда увидела серьезного мужчину в костюме, поджидавшего ее за столиком, то как-то даже запаниковала. Она представляла себе хрестоматийного бабника (приторная физиономия, брюшко, противные губы, влажный взгляд — таким был любовник ее подруги Оленьки), а тут вдруг — солидный мужчина очень приятной наружности, строгий, подтянутый. Ему бы заводами да пароходами руководить, а не девушку балетную в койку укладывать. По его строгому и приличному виду не чувствовалось, что он запал на нее как мужчина.

— Добрый вечер, — сказал он, вставая со своего места, чтобы предложить ей стул. — Я рад, что вы пришли. Шампанское?

Она пожала плечами. На ней была короткая пышная юбка из черного шелка и белая прозрачная блузка. Туфельки, черные чулочки. Она пришла, чтобы поразвлечься, покуражиться над «папиком», но теперь, когда она видела его перед собой, у нее отпало всякое желание вообще иметь с ним дело.

— Вы знаете, я, пожалуй, пойду, — сказала она, вдруг приняв решение уйти сразу, не дожидаясь развязки. Вот просто встать и уйти.

— Пожалуйста, не надо, — взмолился он. — Вы же не знаете, что я собираюсь вам предложить!

— Ну да, я же такая глупая!

— Я не о том… Понимаете, у меня есть жена, но она бесплодна. И я хочу предложить вам родить мне ребенка.

— Что-о-о?! Вы что, шутите? Какой еще ребенок! Я же балетом занимаюсь, какие еще роды? Найдите себе суррогатную мать — и вперед! С песнями! Я вам что, инкубатор?

Если бы ей кто-нибудь сказал тогда, что уже через девять месяцев она станет инкубатором или просто толстухой, носящей огромный живот, она расхохоталась бы в лицо этому смельчаку и дураку.

— Мне нужна женщина, которая родила бы мне наследника, но так, чтобы моя жена ни о чем не догадалась. У нас довольно сложные отношения, но разводиться я с ней не стану. Думаю, что вам и необязательно все это знать. Просто скажите — да или нет?

— Конечно, нет!

— Вас даже не интересуют условия?

— Нисколько. Зачем мне выслушивать ваши условия, когда я не собираюсь рожать вам наследника?

— Да вы будете обеспеченной всю вашу жизнь!

— Во-первых, я вам не верю, все это слова. Во-вторых, даже если бы я согласилась, то рано или поздно о моем существовании узнала бы ваша жена и плеснула бы мне в лицо кислотой или заказала бы меня. В-третьих, я, пожалуй, выпью шампанского и пойду себе. Хорошо?

— Сергей мне так и сказал — она не согласится.

— Знаете, я еще молода, у меня впереди вся жизнь, и я не собираюсь становиться клушей. И вообще, какая же все это глупость!!!

Она все же поднялась со своего места. И в это самое время официант принес шампанское, открыл и разлил по бокалам.

— Но вы позволите мне хотя бы изредка звонить вам?

— Я даже не знаю вашего имени.

— Петр Аркадьевич Захаров, — он протянул ей визитку, тисненную золотом. — Можно просто — Петр.

— Хорошо, что не Петя, — Зоя залпом выпила шампанское. — Ну, хорошо, приятно было познакомиться. Хотя нет… Постойте.

Она снова вернулась за столик.

— Почему именно я?

— Красивая, здоровая, — он пожал плечами, не зная, что и сказать. — Мне сказали, что вы из хорошей семьи.

— И вы бы сделали мне ребенка и испарились из моей жизни?

— Не думаю, — ответил он растерянно.

Зоя посмотрела на часы.

— Мне пора. Скоро закончится одно мероприятие, куда я приглашена.

— А мне можно с вами?

— Да пожалуйста. Это здесь, кстати говоря, не так далеко, через улицу. Там арт-галерея «Анаис». Друг моей подруги, Артем Собакин, устраивает выставку своих странных фоторабот. Хотите, вместе посмотрим?

— Я знаю эту галерею, там мой приятель устраивал выставку. Но, может, вы хотя бы поужинаете?

— Листик салата найдется и у меня дома. А свиные отбивные мне нельзя.

Захаров подозвал официанта, расплатился с ним, и они вышли в ночь.

В мокром асфальте отражался свет уличных фонарей. Воздух был прохладным. Зоя задрожала в своих тонких чулочках и коротком плащике. Захаров набросил ей на плечи свой огромный, просто сокрушительный плащ, и теперь она шла, путаясь в его полах, словно пробираясь по волнам к берегу. Вцепившись в локоть своего спутника, она спрашивала себя: это насколько же нужно потеряться в этой жизни, чтобы просить совершенно незнакомую девушку родить ему наследника?! Какая же чушь! И почему жена не должна ничего знать?

Рука Захарова обнимала ее за плечи, он сопровождал ее до галереи. Между тем его машина была припаркована рядом с рестораном, причем машина огромная, черная и блестящая, под стать своему хозяину. Почему она отказалась, чтобы они поехали в галерею на машине, она и сама не знала. Сказала скорее машинально, настроенная отвечать отрицательно на все его предложения и вопросы, вот и все. И вот теперь семенит на тоненьких каблучках, перепрыгивая через лужи и повиснув на руке нового знакомого, мерзнет.