своему прерванному занятию, но в течение дальнейших трёх часов всё больше нервничал и потел, пытаясь вникнуть в глубинную суть происходящего.

Конечно, первым и самым естественным объяснением появления незнакомцев Микрошин счёл простую ошибку. «Ну, чего не бывает в жизни, – пытался выстроить он логическую цепочку. – Перепутали товарищи улицу, подъезд или номер квартиры. С первого же взгляда видно, что они не местные, вот и очевидная промашка вышла. По телефону когда звонят, чуть ли не каждый день связываются не с тем абонентом. И ничего, все к этому давно привыкли. Извиняются и перезванивают. Может, и эти типы постоят немного, оглядятся, поймут, что не в ту обстановку попали, и культурно покинут мои апартаменты».

Но интуиция, которая всегда помогала Микрошину-специалисту чётко определить место поломки в приборе, подсказывала ему, что всё не так просто. Нет, легко и быстро отделаться от незнакомцев ему не удастся… Да и визитёры явно не спешили с ним расставаться. Один из них, тот, кто был полнее и меньше ростом, бесцеремонно водрузил на микрошинский табурет, используемый хозяином для зашнуровывания ботинок, солидного вида портфель, открыл его и уже извлекал на свет божий какие-то бумаги. Доставал он документы очень бережно, бегло просматривал и с видимым почтением передавал второму, высокому аскетичного вида господину с гордым орлиным профилем.

«Нет, – продолжал свои рассуждения Микрошин, водя пальцами по лёгкой двухдневной щетине на подбородке и наблюдая, как непрошеные гости располагаются в его скромной прихожей, – судя по тому, что они знают мою фамилию, простая ошибка отпадает. Бесспорно, можно перепутать этаж и квартиру, но чтобы при этом ещё случайно совпала фамилия владельца – это уже вряд ли. Такой случай теория вероятностей допускает в микроскопическом масштабе. Если, конечно, вообще допускает. Так что же?»

Он напрягся и нахмурился в ожидании подвоха. А незнакомцы, не обращая особого внимания на смущённый вид хозяина, продолжали сосредоточенно заниматься бумажной сортировкой.

Тут вдруг Микрошина осенило – это, должно быть, шутка. Ну конечно, кто-то из друзей решил его разыграть. «Точно, – Микрошин просиял, на радостях хлопнул себя ладонью по бедру, ухмыльнулся и покачал головой, – устроили мне на выходные бал-маскарад, артисты недотёпистые. Достали где-то театральные костюмы, пригласили двух разнокалиберных провинциальных комиков, и те наглым образом вломились в мою квартиру, усердно коверкая родную речь. Решили, что я вот так легко попадусь на их удочку. Ну, дают, баламуты, всё ещё играются в детские штучки!» Он на несколько секунд зажмурился, легонько помассировал кончиками пальцев глаза, уставшие от многочасового просмотра телепередач, и внимательнее пригляделся к странным господам.

Увы, пришлось признать, что и эта версия не выглядит правдоподобной. Первое впечатление его не обмануло. Одежду такого качества вряд ли можно занять не только в институтском драмкружке, но и в столичном театре. Да и внешне посетители смотрелись совсем не по-советски: было в их облике нечто чужеродное, холёное, недоступное широкому кругу трудовой интеллигенции. Идеально выбритые лица лоснились, как будто их отполировали и навощили. В глазах читалось осознание собственной значимости вкупе с умиротворённостью и внутренним достоинством. И запахи исходили от них какие-то заморские – у плохо разбирающегося в парфюмерии Микрошина возникла ассоциация с восточными пряными ароматами и сказками «Тысячи и одной ночи». А русскую речь незнакомцы не то чтобы коверкали, а совсем наоборот, пытались выговаривать правильные, заранее заготовленные, написанные на бумаге слегка старомодные выражения.

В общем, после долгих сомнений и разглядываний Микрошин пришёл к окончательному выводу, что это действительно настоящие иностранцы. Такое умозаключение сильно озадачивало: чем же заинтересовала его скромная личность зарубежных господ? Как и откуда они узнали о его существовании? Публичной персоной он не был, в государственные секреты не посвящён, никаких подписок в жизни не давал, за кордон ни разу не выезжал. Не будет ли в связи с этим визитом у него проблем на работе? А вдруг в институте – или других, более серьёзных органах – узнают о том, что он не просто общался с иностранными гражданами, так ещё и принимал их у себя дома? В висках у Микрошина лихорадочно застучало.

Преодолев малодушие, Микрошин перестал сканировать и обнюхивать чужеземцев, словно они были пришельцами с другой планеты, и любезными жестами пригласил их пройти в комнату.

Там он усадил загадочных гостей на диван, встряхнул головой и отогнал мешающие сомнения. Нужно было полностью сконцентрироваться на том, о чём, собственно, держат речь иностранные визитёры. Основную-то часть он от волнения пропустил мимо ушей! Тут Микрошину пришлось постараться, чтобы уяснить замысловатую цель заграничной миссии. Перед ним на бумагах, которые имели вид чуть ли не египетского папируса, были выстроены генеалогические древа двух княжеских родов. Корни их уходили в ту эпоху, которая, как казалось Микрошину, не описана даже в учебнике истории древнего мира (помнил он с далёких школьных времён блестящую чёрную обложку!).

У заинтригованного Микрошина возникло впечатление, что к нему на дом пожаловали служители исторического музея. Точнее, работники отдела рукописей. Все документы, похоже, являлись уникальными образцами и имели важную историческую ценность. Цветные пергаменты на удивление хорошо сохранились. Они были украшены красивыми тиснёными гербами, вычурными вензелями и диковинными печатями.

Разложенные в необходимом порядке, бумаги заняли большую часть свободного пространства в комнате, оттеснив ответственного квартиросъёмщика вместе с гостями к входной двери. Развивающиеся с течением веков генеалогические ветви сначала цвели и плодоносили различными известными деятелями, затем проходили через выделенных в центре князей Б. и Р., но после выглядели гораздо слабее и явно хирели. Пройдя периоды жестоких засух и лишений, кустистые в прошлом благородные дебри заканчивались двумя тощими побегами, помеченными на бумагах как Shpeider и Microshin. Чужеродно и одиноко смотрелись они на разлапистых плечах голубокровных предков.

Переводя взгляд с одного древа на другое, хозяин типовой однокомнатной квартиры временно потерял дар речи.

За затянувшейся демонстрацией последовали напряжённые объяснения. Они проводились на смеси основных европейских языков в сочетании с элементами жестикуляции. Через некоторое время всё же наступила ясность. Один из иностранцев, благородный обладатель двух выдающихся физиологических деталей – роста и носа, – являлся тем Shpeider'ом, на ком заканчивались левые генеалогические заросли. Ну а другим осколком истории, венчавшим, соответственно, правое усыхающее древо жизни, оказался не кто иной, как облачённый в полинялый спортивный костюм и тапочки на босу ногу сам господин Микрошин.

Ещё не осознав себя настоящим князем, но уже обалдев от ошеломляющей информации, Микрошин раскраснелся. Почему-то в голову пришла мысль: а как же теперь следует представиться любезным зарубежным гостям? То ли князем Микрошиным, то ли князем Б., а может, взять сложносоставную фамилию Б.-Микрошин или Микрошин-Б.? В итоге он просто протянул