Следующая встреча состоялась почти через месяц в свежепостроенном клубе гарнизона. Она сама нашла его, он привел батарею в кино и на танцы, и во время белого танца его и пригласили. Её звали Барбарой. Точнее, Варварой, она из смешанной русско-польской семьи. Отец – один из защитников крепости в 1915 году. Его, раненного в одной из последних контратак, подобрала будущая жена, выходила, и он остался жить у неё на мызе. Сейчас числится в «кулаках»: их семье принадлежит Рудский лес и почти сотня гектаров пахотной земли. Но в этом году отец засеял только небольшую часть пашни перед домом. Нанимать батраков стало небезопасно. К увлечению дочери старшиной РККА отнесся безразлично. Уж всяко лучше, чем далеко небезопасные поездки на танцы в Граево. А в округе женихов и не осталось. Из-за войны и оккупации, или, как принято говорить сейчас, освобождения далеко не все парни вернулись по домам. Но поругивал ее за частые отлучки из дома. А Барбара всегда находила момент и повод, чтобы увидеться с Владиславом. Хоть ненадолго. Форт номер три стал для нее родным и близким. И правда! Всего пять километров по прямой лесной дороге.

Вот только лес был не самым спокойным местом. С началом строительства зачастили наведываться туда всякие разные люди. Кто по делам добрым, кто не совсем сдобрыми намерениями. Через некоторое время ее отец заехал к Владиславу в форт и сказал, что больше не позволит им встречаться, так как получил угрозы со стороны ZWZ, будущей АК (Армии Крайовой). Барбара не вняла голосу разума и продолжала ездить в форт. В один из осенних дней ее нашли у дороги с сильнейшей черепно-мозговой травмой. Влад привез ее в госпиталь при части, и через две недели она пришла в себя. Там же в госпитале он попросил ее стать его женой. Она ничего не ответила, устало закрыла глаза. Потом сказала странную фразу:

– Это мое предназначение.

В октябре сорокового они расписались в отделе ЗАГС в Гонёндзе. Его отговаривали: браки с местными жителями, да еще и «сомнительного» происхождения, не поощрялись, но бывший капитан РККА знал, что его карьера уже перекрыта бабушкой, и старшина батареи – это высшая должность, на которую ему суждено подняться. Свадьбу сыграли скромную, в клубе гарнизона. Комнату им выделили в третьем форте, где стала базироваться его батарея, в отремонтированных казармах цитадели.

Ближе к зиме бригаду окончательно расформировали. Действия противотанковых бригад РККА в войне 1939–1940 годов в Финляндии были признаны неудовлетворительными. Из Германии пришли сведения, что там готовится к выпуску танк с противоснарядной броней. Мощность 45-миллиметровой пушки была признана недостаточной, на вооружение приняли новую 57-миллиметровую пушку ЗиС-2, производство которой начали налаживать на 92-м заводе в Горьком. Пушка сложная, длинноствольная, гораздо тяжелей «сорокапятки», и под нее начали переделывать состав и численность бригад противотанковой обороны. Самого Владислава это почти не коснулось: его задачей стала охрана и содержание помещений для будущей новой 6-й бригады ПТО. Под его началом остался один взвод, красноармейцы которого несли караульную службу в третьем форте. Через день на ремень, а в остальное время приборки и немного учебы. Пришло два орудия, которые готовили как учебные, расположив их внутри казармы в учебном классе.

Барбара после свадьбы зачастила в медсанчасть, учась на военфельдшера по ускоренной программе. От вечно улыбающейся и смеющейся девушки мало что осталось. Она ходила серьезная и стала задавать совершенно неожиданные вопросы. Её стало интересовать, что такое директива, тысячные, как ведется пристрелка, огонь с закрытых позиций, расчет насыщенности. Признаки танкоопасного направления.

– Откуда ты слова такие знаешь?

– Голоса слышу, Владик.

– Что же они тебе говорят?

– Что 10-я армия и 1-й стрелковый корпус не выполнят Директиву номер один.

– А про директиву откуда знаешь?

Барбара закрыла глаза и начала говорить каким-то чужим голосом, как будто читала документ: