У Джины хватало причин бояться своего всемирно известного папочку. Но чем бы ни собиралась огорошить ее Касси, это, похоже, куда хуже, чем если бы старший Кеддрик узнал о ее намерении отправиться в викторианский Лондон, несмотря на его категорический запрет даже близко подходить к любому Вокзалу Времени.

— Значит, папуля, да? — спросила Джина очень ненатурально, несмотря на все старания. — И чего такого нового натворил этот сукин сын? Запретил радоваться? Все остальное он и так уже объявил вне закона.

Джина повернула голову и увидела, что Ноа Армстро смотрит на нее в упор.

— Нет. Это не имеет отношения к его карьере законодателя. Точнее, не имеет прямого отношения.

Джина заглянула в его (или ее?) глаза и нахмурилась.

— Кто вы, Армстро, черт вас возьми? Что вы здесь делаете?

Губы у Армстро недовольно сжались, но ответа так и не последовало. Во всяком случае, адресованного ей. Взгляд, который получила от Армстро Джинина тетка, говорил о многом: уничтожающий взгляд старшего и умудренного опытом; так смотрят, подумала Джина, на безмозглых сосунков, которым сказано ведь было не писать на персидский ковер.

— Ноа — детектив, — устало объяснила тетя. — Несколько месяцев назад я связалась с агентством Уордменна Вульфа, попросила их лучшего агента. Они назначили на это дело Ноа. И… Ноа — храмовник. Это важно. Гораздо важнее, чем ты можешь себе представить.

Джина, прищурившись, пригляделась к таинственному детективу. Уордменн Вульф — ого! Тетя Касси точно ничего не делает абы как. И никогда не делала, если уж на то пошло. Что бы ни натворил ее отец, это явно куда серьезнее скандалов сексуального характера, в свое время как бы случайно приключившихся с отдельными законодателями, угрожавшими карьере отца. У нее холодок пробежал по спине при одной мысли о том, во что втянут ее милый папочка.

— Помнишь Олстина Корлисса? — со вздохом спросила Касси.

Джина вздрогнула от неожиданности и подняла взгляд:

— Парня, игравшего с тобой в «Священной шлюхе»? Блондин с внешностью сказочного эльфа, любит кисок с Манхэттена, оперу и танцы под джаз? Он еще номинировался за «Шлюху» на «Оскара», верно? И до сих пор ведущий актер у Джиллиарда. — В свое время молодой и одаренный партнер тети Касси произвел на Джину большое — возможно, даже чрезмерное, — впечатление. А еще она изрядно завидовала его номинации на «Оскара». Джина буквально таяла от его улыбки всякий раз, как он появлялся на экране. Чувство вины кольнуло ее: она обещала Карлу добыть его автограф, пользуясь теткиными связями. — Кажется, поговаривали еще о том, что вы с ним собираетесь снова сняться вместе. Что-то вроде римейка «Храмовник едет в Вашингтон», да?

Касси кивнула:

— Олстин хотел провести несколько месяцев в Конгрессе. Вживание в роль. Я… я устроила это для него, выхлопотала место в офисе у твоего отца. Я попросила его разнюхать кое-что для нас. Выяснить то, чего не удалось Ноа — у Ноа просто не было доступа… — Касси прикусила безупречно накрашенную губу. — Джина, он мертв.

— Мертв?

Касси рыдала, безнадежно размазывая по лицу безукоризненный макияж.

— Четыре часа назад. Пресса еще не знает: ФБР пока хранит все в тайне. Я сама узнала только благодаря Ноа — представляешь себе, Ноа выдергивает меня из дома, пугает до смерти, говорит, что они охотятся за мной…

Все это как-то не укладывалось у Джины в голове. Олстин Корлисс мертв, Касси угрожает опасность?

— Но… — начала она и осеклась: ничего более членораздельного ей просто не шло на ум.

— Возможно, вы слышали поговорку про людей, близких к вашему отцу? — Голос у Ноа Армстро был негромкий, но где-то в глубине пронзительных серых глаз полыхала ярость. — «Сойтись с сенатором Джоном Полом Кеддриком — все равно что унаследовать могильную плиту». — Это вывело ее из состояния шока вернее любой оплеухи. Покраснев от оскорбления, она испепелила детектива взглядом. Собственно, поводов ненавидеть Джона Пола Кеддрика, сенатора от Ада, было более чем достаточно. Но Бог свидетель, убийство в их число не входило! Тут она увидела застывшую в глазах тетки боль, и весь ее гнев разом куда-то испарился, оставив только мерзкий холод внутри.

Губы Касси Тайрол дрогнули.

— Джина, отсюда мы едем прямиком в ФБР. Все, что известно Ноа про дела твоего отца, кто в этом замешан… этому надо положить конец. Я не послушалась совета Ноа, Джина, я позвонила тебе тайком, попросила о встрече…

Она плакала уже навзрыд. Потрясенная этим зрелищем, Джина погладила ее по руке, потом сжала ее.

— Эй… Все в порядке, — попробовала утешить она. Касси благодарно сжала ее пальцы и мотнула головой.

— Нет, — всхлипнула она, — не в порядке. Ты его малышка. И тем больнее тебе будет, когда все это выплывет наружу. Я решила, тебе лучше знать об этом. Если… — она поколебалась немного, — если ты хотела бы уехать на какое-то время в Европу, я оплачу дорогу. И захвати с собой Карла, если он захочет.

Джина разинула рот так широко, что едва не стукнулась подбородком о стол.

Касси сделала попытку улыбнуться — надо признать, совершенно безуспешную.

— Тебе нужен друг, кто-то, кто защитит тебя на время, пока это не уляжется, Джина, и… ну, мы с твоим отцом не хотим видеть друг друга по множеству причин. Он никогда не одобрял нашего вступления в Храм Владычицы Небесной, не одобрял того, что я ем, тех, с кем я разводилась, того, как я зарабатываю на жизнь, — так же, как не одобряет твоих друзей или твоего выбора профессии. Ты взрослеешь, Джина. С кем ты дружишь — или с кем ты спишь, — это твое дело, не мое, не его и ничье другое. И потом, только слепой не увидит, что Карл идеальная для тебя пара, что бы там ни говорил твой отец. Взять хотя бы, — с горечью продолжала она, — твое противостояние с этим ублюдком, когда ты настояла-таки, что хочешь работать в кино. Я-то знаю, как поддерживал тебя Карл тогда. И мне известно, что лежит в твоем банковском сейфе. Если честно, я за. Потому я и послала бы его с тобой. Я знаю, что он позаботится о тебе за меня.

— Что? — поперхнулась Джина. «Ни фига себе…» Как, интересно, тетя Касси все это узнала? Впрочем, ее забота была такой искренней, что Джина даже не нашла в себе сил обидеться на такое вмешательство в ее личную жизнь.

Касси снова попыталась улыбнуться, и снова неудачно.

— Не сердись на меня за то, что сую нос не в свои дела, лапочка, прошу тебя. Я просто пыталась хоть немного приглядеть за тобой. Вот… — Она выложила на стол пухлый конверт и подтолкнула к Джине. — Если ты хочешь ехать, тебе стоит сделать это побыстрее, пока обо всей этой истории не пронюхала пресса. Только не устраивай мне сцен оскорбленной гордости и избавь от заявлений, что сделаешь все своими силами. Тебе ведь всегда казалось, что пресса жестока? Ты даже представить себе не можешь, во что она превратится, милочка. Они нас распнут. Всех нас. Поэтому забери это, хватайте свои паспорта — вы оба — и убирайтесь из города. Идет, Джина?