решение идти до конца. Таким уж он был. В следующие минуты из игры вышли глава цеха и наследник. «Контрабандист», как мысленно прозвал члена экипажа Джон, не сдавался, не выражал эмоций, не подавал виду. Джона удивляла его способность смотреть прямо на него, не отводя глаз, молча. Его глаза были странными, словно у рыб, которых Джон видел в аквариумах на Земле-II. Все просчитав, Джон сделал вывод, что его шансы на победу много больше противника и пошел ва-банк.

«Вскрылись». Незнакомец дотянул последней картой комбинацию выше и выиграл. Никаких эмоций, будто ничего не произошло. Зал тем временем загудел. Поздравили победителя, кто-то искренне посочувствовал Джону.

Джон Ворон не сразу осознал, сколько он проиграл. Все эдж, что он имел с собой. Их было больше чем обычно, ведь он ждал важных гостей и снял почти все накопления на всякий случай. В его накопителе-бумажнике был практически годовой бюджет эдж его семьи, состоящей из него самого и сына Николаса. Он был ошарашен, мысли путались, ладони вспотели. Происходящее догоняло его размышления. Осознание проигрыша и того, как все произошло, словно охотник преследовал жертву и вот настиг ее. Джон внешне держался спокойно. Он был не молод, многое пережил, переживет.

На ватных от усталости ногах он побрел домой. Таким он запомнился жителям Голдбалла. А на следующий день поселок пробудила трагическая новость о его кончине.

– Не выдержал. Даже самые сильные из нас имеют свой предел, – нарочито торжественным тоном успокаивал Николаса Ворона шериф Картнер. – Крепись, сынок…

Ник его не слушал. В голове витали образы отца… Вчера он видел его последний раз живым и здоровым, утром, в его кабинете. Он был воодушевлен и говорил, что скоро должен прибыть его старый знакомый. Больше он ничего не говорил. В общем-то Джон Ворон был немногословен, суров и строг. Но Ник любил отца и знал, что он любил его. Отец все старался делать для него, несмотря на то, что Ник был своенравен и как многие подростки – его не слушал. По большому счету Ник, связавшийся со шпаной, последнее время доставлял отцу множество хлопот. Учиться он не хотел, несмотря на купленную отцом первоклассную систему дистанционного обучения юристов. Джон справедливо считал, что в состоянии помочь сыну освоить сложную науку и набраться опыта, помогая ему в делах. Но Ник мечтал о космосе. Как и большинство в его возрасте, грезил пиратством, представлял себя капитаном большого крейсера и тайком изучал космическую навигацию, то малое, что было в открытом доступе космонета на Голдбалле. В связи с удаленностью Голдбалла от центра освоенного космоса, задержка космонета порой достигала нескольких лет, а его имплант имел ограниченные возможности визуализации и скорости позитивного восприятия, не говоря уже о стимуляторах, который на Голдбалл не завозили вовсе. Но Николас не сдавался и, как говорится, «работал с тем, что есть».

Вороны были романтиками, коих во все времена было не так уж и много.

Джон Ворон, советник по правовым вопросам колонии Голдбалл, в прошлом адвокат, образованный и культурный человек, переживший взлеты и падения, трагические события и в целом, проживший счастливую жизнь, был кремирован на следующий же день после его кончины. Ему было двести тридцать семь лет.

Расследование его смерти было проведено формально. Изъят револьвер системы Кольт. Всем было очевидно, что это самоубийство. Постоянные перебои энергетических установок колонии после нападения стали нормой, но в целом никакой активности в момент смерти Джона у его дома обнаружено не было. Чип-имплант был уничтожен выстрелом. Следы же каких–либо силовых воздействий на его теле отсутствовали.

Николасу соболезновали жители поселка. Говорили много хороших слов о его отце. Все было словно в тумане, которого Ник никогда не видел, как и неба, Голдбалл – поселение под куполом, с искусственно созданной экосистемой, и для полного терраформирования планеты требовалось колоссальное количество эдж. Ник хотел побыть один, собраться с мыслями. Пышных похорон в поселке не проводили. Панихида была короткая. Ночью, после похорон отца, Ник, наконец, остался один, совсем один..

А эдж, что остались после смерти отца, не хватало и на пару месяцев жизни и содержание дома. С похоронами помогли жители и Компания, где работы уже не было полтора года. Ник решительно не знал, как жить дальше, вещей у отца было мало. Как у всех в Нова Орбисе, этого не требовалось. Все необходимое состояло из энергоодежды и «вооружения» в виде боевого скафандра. Дом Воронов был гордостью поселения, большой, двухэтажный отдельный кластер с тремя спальнями, гостевой, приемной и кабинетом. Ник задумался о приеме постояльцев, но этого вряд ли бы хватило на содержание хозяйства. Продать дом и улететь с планеты? Куда? И как там жить?

Уведомление о посетителе вывело Ника из раздумий не сразу. Как же он устал. Уведомление повторялось. В приемной находился человек. Ник в полусне спустился в приемную, собрав все силы. Он не удосужился предварительно посмотреть, кто же решил его навестить поздно ночью, полагая в уверенности, что один из жителей или приятелей решили его проведать.

Николас Ворон застыл при входе. Мужчина, ожидавший его в приемной, произвел впечатление на него. Человек был в черном. Стоя на чуть согнутых ногах, выставил ступню носком внутрь. Большие пальцы его рук были заткнуты за широкий темно-бордовый декоративный пояс, перекинутый через плечо. Человек был в широких черных атласных штанах, заправленных в высокие сапоги, а по краям штанов были полосы сверху-вниз красного цвета. Голова была увенчана черной шапкой прямоугольной формы, надета чуть набекрень, а слева из-под нее топорщился седой клок кучерявых волос. Лицо посетителя украшала пышная борода. Прищуренные, странно искрящиеся желто-зеленые глаза и улыбка, которую трудно было отличить от оскала. Ник быстро сообразил, что на нем не обычная одежда, жидкая броня из композитных мягких материалов, боевой скафандр, который принято было называть «вооружением». Но такую необычную и впечатляющую форму Ник видел впервые. Это не была и форма торгового флота, без каких-либо украшений. Перед ним же было произведение искусства.

После нескольких секунд изучения, взгляд молодого Ника застыл на висящем на поясе предмете…

– Это шашка, – прогремел незнакомец. – Николай? – прочеканил он с ярко выраженным, но неизвестным Нику акцентом.

– Да я не … да, Ник Ворон. А Вы?

– Я знавал твоего отца, хороший мужик, он не был ни слабым, ни малахольным. Скорблю о твоей потере. Тим меня звать.

Нависла небольшая пауза. Он продолжил.

– С твоим отцом было дело, но видимо, не судьба. Я ему обещал. Здесь тебе делать нечего. Хочешь