– Нет, вы достойны всяческого уважения.

– А вы? – Селия улыбнулась, радуясь возможности поддразнить его. – Вы знаете, что вас обожают все сплетницы Лондона?

Гамильтон вздохнул и покачал головой.

– Я вовсе не такой дерзкий и безрассудный, как им нравится думать. Может быть, вы как образец благовоспитанности объясните мне, как избежать их губительного внимания.

– Да ну, это просто, – отмахнулась Селия. – Найдите себе девушку, влюбитесь в нее и остепенитесь, заведите детишек и начните разводить собак. И тогда никто про вас и слова дурного не скажет.

Гамильтон хмыкнул.

– А, вот в чем проблема. То, что вы предлагаете, проще сказать, чем сделать.

– А вы когда-нибудь пробовали?

Он пожал плечами.

– Нет.

– Так откуда вы знаете, что это сложно? – воскликнула Селия. – Тут несколько дюжин молодых леди подыскивают себе мужей. Нужно просто сделать одной…

Гамильтон негромко поцокал языком.

– Я не могу.

– Можете!

– Не могу.

В ее глазах появился блеск.

– Это похоже на вызов.

Он искоса посмотрел на нее и усмехнулся.

– Не похоже. Даже и не пытайтесь сватать меня, мой случай безнадежен.

– Разумеется, это не так, – упрямствовала она. – Да как же, любая леди в Лондоне…

– Не подойдет мне, а я ей.

– Мисс Уэзерби, – начала Селия.

– Слишком худая.

– Леди Джейн Крэнстон.

– Слишком высокая.

– Мисс Олком.

– Слишком… – Гамильтон замолчал, задумавшись и пристально всматриваясь в собеседницу. Селия уже открыла рот, готовая ликующе воскликнуть, что он не сможет найти ни единого недостатка в Люсинде Олком. – Слишком веселая, – произнес, наконец, Энтони.

– Так кто же вам подойдет? – выпалила она, смеясь над его забавной неуступчивостью.

Энтони снова перевел взгляд в сад.

– Вероятно, никто.

– Вы даже не пытаетесь быть справедливым. Я знаю столько милых молодых леди…

Гамильтон резко выдохнул.

– Это очень скучная тема для разговора. Нынешней весной чудесная погода, вы не находите?

– Каждая мисс, если узнает вас поближе, будет приятно удивлена, – настойчиво продолжила Селия, игнорируя его попытки сменить тему. – Вы с такой легкостью отвергаете любую в Англии. – Он перегнулся через балюстраду и прищурился, вглядываясь в темноту. – Кроме меня, – объявила Селия и резко замолчала. Святые небеса, как она могла сказать такое?

Кажется, мистер Гамильтон тоже был шокирован. Он быстро развернулся и, вскинув брови, удивленно посмотрел на юную леди.

– Прошу прощения?

Селия покраснела.

– Я… я хотела сказать, что знаю вас и убеждена, что вы и наполовину не такой плохой, каким притворяетесь.

Его сосредоточенный взгляд был настолько мрачен и напряжен, что Селия едва узнавала мистера Гамильтона. Боже, это всего лишь Энтони! Но сейчас он смотрит на нее так, словно…

– И наполовину не такой плохой, – пробормотал Гамильтон задумчиво. – Мне кажется, это очень редкий комплимент.

Селия снова засмеялась, испытывая искреннее облегчение, – он всего лишь ее дразнил. Недавнее выражение его лица, словно у волка перед прыжком, слегка вызвало у нее тревогу. На секунду Селии показалось, что Гамильтон действительно на нее набросится. Но еще хуже осознание того, что какая-то крохотная, греховная ее часть с любопытством этого ожидала. С безудержным любопытством. Она могла бы позволить лорду Юстону поцеловать себя, но только ради того, чтобы потом можно было похвастаться перед подружками, что она уже целовалась. Ее бы никогда не захватила страсть к этому джентльмену, который, как выразился Энтони, невыносимый зануда. Но поцелуй одного из самых известных повес Лондона… да, это совсем другое дело.

– Вы знаете, что я имела в виду, – произнесла Селия, гоня прочь греховные мысли. – Я знаю, что сердце у вас доброе, хотя вы очень умело это скрываете. В доказательство могу заметить, что вы уже столько времени стоите тут со мной, пытаясь успокоить и развеселить меня после самого отвратительного на свете предложения руки и сердца. Дэвид на вашем месте хохотал бы, согнувшись пополам, а потом рассказал бы о случившемся всем и каждому.

– А, ну я не ваш брат, – ответил Гамильтон, непринужденно улыбаясь, хотя взгляд его по-прежнему не отрывался от лица собеседницы.

Селия искренне порадовалась, что Энтони не видит, как она покраснела.

– Да, не брат! Но именно поэтому… – она сделала последний глоток шампанского и поставила бокал на балюстраду, – я должна вернуться в бальный зал. Полагаю, вы и дальше будете прятаться тут, в темноте, и вести себя, как и положено, безнравственно?

– Вы слишком хорошо меня знаете.

Селия снова рассмеялась.

– Доброго вечера, Энтони. И спасибо. – Она в последний раз улыбнулась ему и торопливо ушла.

Энтони прислушивался к ее затихающим торопливым шагам, зачем-то считая их. Семнадцать, и Селия исчезла. Он снова уперся руками в балюстраду и глубоко вздохнул. В воздухе сохранился слабый лимонный аромат. Интересно, почему от нее пахнет лимонами, а не розовой водой, как от большинства других леди.

– Вижу, ты отдал мое шампанское, – прозвучал голос у него за спиной.

Энтони улыбнулся и протянул нетронутый бокал.

– Нет. Я отдал свое.

Фанни, леди Драммонд, с жеманным видом приняла бокал.

– Слишком юна для тебя, на мой вкус.

– Давняя приятельница, – спокойно ответил Гамильтон. – Младшая сестра друга. Юстон поставил ее в неприятное положение.

– Все лучше и лучше! – воскликнула Фанни. – Теперь ты у нас рыцарь в сверкающих доспехах.

Энтони пожал плечами.

– Это вряд ли.

– Знаешь, милый, я тебя не виню. – Она провела пальцем по его руке. – Это же лучшая партия сезона. Говорят, приданое будет в двести тысяч фунтов.

– Как сплетники ухитряются добывать подобную информацию?

– Постоянно шпионят, надо полагать. Матроны Лондона посрамили бы агентов Фуше.

Фанни прижала веер к губам, внимательно изучая Энтони.

– На какой-то миг я подумала, что ты наметил для себя новую цель.

Гамильтон сжал губы, но ничего не ответил. Чем меньше разговоров на эту тему, тем лучше. Аромат лимонов исчез, сменившись тяжелыми духами леди Драммонд.

– Это так? – настаивала Фанни, решив, что молчание затягивается. Затем придвинулась ближе, и в ее глазах вспыхнуло любопытство. – Боже праведный. Самый лучший любовник Лондона томится по какой-то девице?