И зря.

При воспоминании о том дне мне становится дурно. Всю жизнь до двенадцати лет я росла с пониманием, что Майкл, как и Чарли, мне брат, но в пресловутые двенадцать лет всё изменилось. Я увидела, как Майкл целовался с девушкой и тогда я… я… да заревновала я. И лелеяла в себе это чувство ревности три года. Я не могла сказать Майклу, что каким-то странным образом детская привязанность переросла во влюбленность. В первую глупую и наивную влюбленность. Мне было так стыдно и неуютно, что я стала его избегать. Он был нечастым гостем в Кресте, и я наивно думала, что однажды я забуду его удивительные глаза и найду себе парня.

Парня-то я нашла, но вот Майкла так и не забыла. Я скажу вам больше, когда мне исполнилось пятнадцать, мама и папа устроили мне день рождения и пригласили туда друзей из Креста, близнецов из Возрождения, а также Майкла и Чарли. Они приехали, и весь праздник я избегала его. Ровно до того момента, пока Кейт не нашла меня под лестницей моего же дома и не заставила пойти и признаться Майклу в глупых девичьих грезах.

Я противилась, но несколько глотков крепкого алкоголя развязали мне язык.

К черту этот день!

Так низко я не падала никогда.

Будучи уверенной из-за слов подруги, я пошла на поиски мужчины моей мечты. Нашла я его на улице. Он стоял возле крыльца и смотрел на Чарли, который уже увивался за очередной свободной, или не очень свободной, юбкой.

Я остановилась напротив Майкла и, пока не передумала, встала на носочки и быстро поцеловала его. Да это даже поцелуем я могу назвать с натяжкой. С такой очень-очень натяжной натяжкой. Я прилипла к его губам и прикрыла глаза, а он не ответил. Я отпрянула и ждала, когда он что-то да скажет мне. Но он молчал. Просто смотрел на меня и, черт его дери, молчал! Я до сих пор помню, как чувствовала стыд на своих огненных щеках. И я не успокоилась на этом. Я спросила его: "Неужели я тебе совсем не нравлюсь?", и он ответил, что я ещё слишком мала, чтобы понять его ответ.

Вот и всё.

Я стояла и молилась всем богам на свете, чтобы они отмотали время вспять, и я бы никогда к нему не подошла. Но ни один бог меня не услышал, или они просто решили мне не помогать.

Мы так и стояли друг напротив друга. И он смотрел на меня как на глупое дитя. А я возненавидела его. Но продлилось это недолго. Через год он приехал в Крест и сказал мне, что уезжает с мистером Хантером в новые города и не знает, когда вернется. Слезы закипели в моих глазах. Я так боялась, что он больше не вернется, но какая-то глупая гордость не отпустила меня. И я до сих пор жалею, что не попрощалась с ним хотя бы как с одним из моих лучших друзей, а ведь именно им он и был, до моего глупого поцелуя.

– Так он поедет с нами или нет? – спрашивает Кейт.

Стараюсь записать всё, что нам говорит учитель, но подруга постоянно сбивает меня с толку своими вопросами. Кейт сидит позади меня и постоянно тычет мне в спину то пальцем, то карандашом. В Подземелье я вообще оказалась из-за неё. Она поехала, чтобы следить за здоровьем своего родного отца. И вы не подумайте, она не переживает за его благополучие, она скорее хочет быть первой, кто узнает о его смерти.

– Не знаю, – отвечаю я.

– Боже, да отвлекись ты уже! – громкий шепот подруги затмевает наискучнейшую лекцию.

Откладываю карандаш, оборачиваюсь назад и, бросив недовольный взгляд на Кейт, отвечаю:

– Я не знаю. Если ему дадут отгулы, то поедет, если нет, то нет. От меня это не зависит.

Блондинка с голубыми глазами хмурится и спрашивает:

– И ты даже не расстроишься?

Пожимаю плечами и честно отвечаю:

– Думаю, расстроюсь.

– П-ф-ф. Расстроится она, видите ли. – Кейт закатывает глаза и продолжает. – Конечно, это же не наш драгоценный Майкл.

Быстро озираюсь по сторонам и наклоняюсь к подруге.

– Прекрати.

– А что? Он давно тебе сказал, что ты ребенок, а ты продолжаешь слюни по нему пускать. Глупость и только. Ты его уже сколько не видела? Четыре года?

– Не пускаю я слюни, – отвечаю я и поправляю неточность данных Кейт. – Три с половиной.

– Ха! – восклицает подруга и тычет в меня пальцем. – Ты что, дни в календаре зачеркиваешь? – Кейт открывает рот, чтобы что-то сказать, но тут же прикусывает язык и произносит, – упс.

В группе повисает тишина, и не оборачиваясь назад, я спрашиваю у подруги:

– Прямо за моей спиной сейчас стоит мистер Беринар?

– Боюсь, что да, – отвечает громкий мужской голос.

Чёрт!

Оборачиваюсь и смотрю на преподавателя. Он смотрит на меня и поправляет очки, которые и до этого идеально на нем сидели.

– Джил, я думаю, что тебе будет полезна информация, которую я пытаюсь до вас донести.

– Да, конечно, – моментально соглашаюсь я.

– Ни черта подобного, – отвечает подруга.

Учитель переводит на неё взгляд и говорит:

– Я в вас не сомневался, Кейтлин. Вы скорее всего не доживете и до двадцати пяти, знаете почему?

Кейт выгибает дугой бровь и спрашивает:

– Проведу всю жизнь в пьянстве и наркомании?

– Нет.

– А, жаль, – пожимает она плечами.

– Нет. Не жаль. С вашими нынешними знаниями, останься вы за пределами защищенных городов, вы умрете через три дня.

Лицо Кейт олицетворение пофигизма.

– Вы что, пророк?

– Нет. Я был там, – говорит учитель и поднимает штанину, все знают, что у него нет ноги, её замещает деревянный протез. – И я выжил.

– Но лишились ноги, – совершенно бестактно напоминает подруга.

– Да.

– Но не жизни, – подсказывает ему Кейт.

– Думаю, тебе следует посетить директора, – говорит преподаватель, а щеки его багровеют от злости. Не удивительно. Кейт выведет любого.

– Не хочу вас расстраивать, но я там уже была. И сегодня, и вчера, и скорее всего завтра тоже навещу нашего директора.

Учитель переводит на меня взгляд и говорит:

– Джил, не поддавайся своей подруге. Ты не глупа, и я верю, что…

Мистер Беринар не договаривает, открывается дверь кабинета, и к нам входит директор. Мисс Эвери выглядит как слабый ребенок-подросток, но на самом деле ей уже больше пятидесяти. Это женщина со стальным стержнем и высокими ожиданиями от своих людей.

Она проходит вглубь класса и, остановившись за трибуной, говорит:

– Уважаемые сотрудники, рада сообщить, что ваши экзамены переносятся, – вокруг все начинают тихо возмущаться, но стоит директору поднять руку, как все замолкают, – ну, не стоит быть недовольными. Через три дня к нам прибудут представители Хелл, Возрождения и Креста, и отберут лучших из лучших.