Джемма присмотрелась. Ослепленная чулками, она даже не заметила крошечную эспаньолку — такой маленькой бороды, пожалуй, еще не доводилось встречать ни разу: всего лишь полоска темных шелковистых волос под нижней губой, игриво напоминающая букву V…

— Да, — медленно произнесла она. — Мне нравится. Уверена, что это начало нового течения в моде. Так вы выглядите старше и… опаснее.

— Качества, разрушительные в женщине и неотразимые в мужчине, — со счастливым видом заключил гость. — Особенно в моем нежном возрасте. Позволите ли спросить, какие обстоятельства наполняют особым значением сегодняшний вечер и волнуют вашу душу? Надеюсь, Делакруа в ваших планах не фигурирует. Только что пришлось отпихнуть наглеца, чтобы подняться наверх. Признаюсь, не хочу даже рядом стоять: боюсь заразиться простодушием.

Джемма рассмеялась:

— Не будьте жестоким, дорогой. Делакруа считает себя воплощением искушенности.

— Если бы не возраст, можно было бы назвать его зеленым подростком. Бедняга так старается, что я мгновенно устаю от одного его вида. Право, подобную искренность давно пора объявить вне закона.

— Коварный! — Эмма взяла со стола три ленты поднесла к свету, внимательно рассмотрела и положила на место. Нет, для ее замысла ленты не подходили: слишком наивно и по-девчачьи.

— Планируете особенный туалет? — Корбин мгновенно уловил тень сомнения.

— Никак не могу сделать выбор. — Джемма кивнула в сторону кровати, где ожидали решения два приготовленных Бриджит наряда.

Джентльмен тут же поднялся и подошел, чтобы вынести авторитетное суждение.

Слева лежало восхитительное произведение портновского мастерства, созданное из муара цвета морской волны. Вышитые шелком мелкие зеленые розочки придавали фасону особенную, утонченную пикантность. Пышные юбки расходились спереди, открывая гармонирующие по оттенку светлые воздушные нижние юбочки.

— А что будет в волосах? — деловито уточнил Корбин.

— Розы в тон. — Джемма протянула гостю шедевр ювелирного искусства.

— Восхитительно, — отозвался гость, придирчиво изучив цветок со всех сторон. — Надеюсь, герцогиня, серединка изумрудная, а не из зеленого стекла?

— Из очень мелких драгоценных камешков, почти незаметных. — Джемма кокетливо повела плечом.

— Мои вкусы целиком на стороне роскоши, — признался гость, продолжая рассматривать украшение. — Особенно если роскошь скромна и не кричит о цене.

— Если честно, эти мелочи жутко дорогие.

— Следовательно, достойны внимания лишь той из модниц, которой неведомы заботы о деньгах. Хотя, с другой стороны, удивительные розы способны помочь особе, глубоко погрязшей в долгах. Бросающаяся в глаза экстравагантность — лучший способ успокоить бдительность кредиторов.

— На мой взгляд, даже слишком смело.

— Прерогатива герцогини. — Корбин подошел ко второму платью. — Но если тем нарядом вы намерены подчеркнуть собственную расточительность, то, что же хотите сказать этим? — Голос звучал мягко, однако обманчивая любезность не скрывала вызова.

— Новейший фасон! — негодующе возразила Джемма и подошла ближе. — Платье-сорочка. Поверьте, у Марии Антуанетты таких, по меньшей мере, четыре.

—Ах, но счастливица королева живет не в Англии. — Лорд Корбин бережно приподнял платье. Нежная пластичная ткань бледного персикового цвета таинственно сверкала жемчужными узорами. Обычно из подобного невесомого материала шили ночные рубашки — отсюда и название. Легкое одеяние едва прикрывало грудь и мягкими волнами стекало на пол.

— А что, у нас в Англии так скучно? — осведомилась Джемма.

— Скорее, холодно, — ответил Корбин. — Во всех смыслах. Милая герцогиня, вы заставите светских дам дрожать от злости, а джентльменов — по другой причине. Ну а сами тем временем будете нещадно мерзнуть.

— Мерзнуть? — Джемма задумчиво взглянула на воздушное одеяние.

— Нет ничего менее привлекательного, чем покрытая мурашками, посиневшая кожа, — сухо заметил гость. — Король устраивает праздник на своей яхте, то есть на реке. Если не желаете провести вечер в тесной темной каюте, мечтая лишь о камине и шерстяной шали, то советую остановить выбор на зеленом платье. Кстати, оно великолепно.

— Но…

— И не столь безрассудно, — невозмутимо продолжал эксперт.

Джемма обиженно отвернулась.

— Я никогда не веду себя безрассудно!

Корбин поймал в зеркале сердитый взгляд.

— Тогда откуда же подобное отчаяние? — вкрадчиво уточнил он.

— И вовсе не отчаяние. Всего лишь…

— Интерес? — Гость выразительно поднял брови и улыбнулся так искренне и в то же время лукаво, что удержаться от ответной улыбки было просто невозможно.

— К собственному мужу, — импульсивно призналась Джемма.

Ответ произвел ошеломляющий эффект. Джентльмен упал на стул и внезапно утратил обычную невозмутимую беззаботность.

— К мужу? — недоуменно переспросил он. — К своему мужу?

— Да-да, именно к своему собственному, а не к чьему-то еще, — подтвердила герцогиня. — Никогда не связываюсь с женатыми мужчинами. — Слабый довод в защиту добродетели; других, однако, в запасе не нашлось.

— Честно говоря, я решил, что вы нацелились на Вильерса, — признался Корбин.

— Нет. — Джемма не уточнила, что предположение недалеко от истины.

— Итак, значит, муж. Даже не знаю, что и посоветовать; окончательно растерялся. Мужья так… так…

— Скучны?

— Бомон, разумеется, достоин всяческого восхищения.

Джемма вздохнула:

— Знаю. — Взяла с кровати провокационное платье, приложила к себе и оценивающе взглянула в зеркало.

— Говорят, персона чрезвычайно важная для будущего родной страны.

— Зануда.

— Этого я не говорил! Разумеется, пэр королевства придерживается строгих моральных правил.

— Мы с ним полные противоположности, — горестно заключила Джемма и в раздражении отбросила платье.

— До чего же славно, что вы признаете очевидный факт! — воскликнул Корбин. — Как только люди начинают понимать разницу между ангелами и демонами, жить сразу становится интереснее. Слышал, что его светлость высказывается в парламенте весьма искренне, прямо и без обиняков. — Он помолчал, словно сомневаясь, стоит ли продолжать. — Говорят даже, что можно верить буквально каждому слову. — В голосе послышался ужас.

— Знаю, знаю. — Джемма грустно вздохнула. — Истинный пуританин.

— Отечеству необходимы хорошие люди, — уверенно заявил Корбин. — Жаль только, что они такие…

— Хорошие?

— Скорее всего, мне так кажется лишь в силу собственной испорченности. Даже не представляю себя в парламенте, все, буквально все, как по приказу, носят эти безвкусные парики с буклями над ушами — можно подумать, что вышли на парад солдаты.