Она довела его до крохотной комнатушки. Рядом с кроватью на полу лежал его рюкзак. Велес не удивился — занесли, видимо, пока он к озеру ходил. Когда женщина ушла, он сел на кровать. За окном переливчато пели ночные птицы. Ощущение накатило, будто перепил. Чистый воздух, наверное, так подействовал. Велес почувствовал, что его затягивает куда-то в темноту. Да так сильно, что нет сил держать глаза открытыми. Он завалился на бок, упал головой на подушку и отключился.

Очнулся Велес от холода. Первым порывом было закутаться поплотнее в одеяло, но не получилось. Едва он дернулся, как сквозь сон проступило нехорошее осознание — он не может пошевелиться. Парень с трудом открыл глаза и вздрогнул. Он сидел на земле, руки за спиной связаны. Страшно стало, но как-то… страх подступал словно нехотя, через силу. Голова еще тяжелая была, как с похмелья. Только Велес ничего не пил, кроме чая с травками. От земли сыростью несло. Велес заметался мутным взглядом по сторонам — вокруг одна темнота. Хоть глаз коли. Он попытался вырваться, но бестолку. Скрутили его крепко. Только запястья саднить начало. Велес попробовал извернуться и посмотреть, где он очутился. Помнил же и озеро, и теплый дом, и как спать пошел. Промелькнула тревожная мысль — может, его за Настену сюда приволокли? Наплела дура блаженная местным, что он ее обидел-опорочил, а они пошли за справедливостью. Подумал и тут же головой тряхнул. Нет, не складывалось. Он же после озера сразу домой ушел, там его и вырубило. После чая тети Вари. Но зачем?! У него ни денег нет, ни ценностей.

Глаза понемногу привыкали к темноте. За спиной Велес разглядел резной, потемневший столб, а потом заметил на себе светлую рубаху с вышивкой вместо своей, форменной. Огнецвет похолодел. Если бы за Настену, никто бы не стал заморачиваться и его переодевать. Вот теперь страх накрыл ощутимой, плотной волной. Хуже всего было из-за беспомощности и абсолютного непонимания, что происходит. На войне проще — там видно, где свои, а где чужие. А здесь… Вроде бы своих нашел, а оказалось, что нет.

Велес рвался, пока запястья острой болью не прорезало. Чувствовал, что по рукам кровь потекла, а выбраться все не удавалось. Он привалился спиной к столбу. Зло ударился затылком о резное дерево. Глупо так. Два года выживать, чтобы сдохнуть в лесу. Вот так, безвестно. Его тут никто и не найдет никогда, и не узнает, где он сгинул. Все заторможенные мысли, что это все какая-то ошибка или тупой прикол, быстро рассеялись. Да и привезли его сюда не просто так. Парень все прокручивал в голове свое знакомство с дядей Славой, который щедро предложил обворованному солдату подбросить до Благоярска. Ничего ведь не выдавало в нем, что что-то не так. Ничего! Но так и бывает. С виду обычный человек, а внутри — чудовище. Сколько их таких уже было и есть. Велес ведь потом чуть не ушел… Он вспомнил, что мужик его сюда зазвал, когда фамилию узнал. А он, дурак, согласился! Огнецвет еще раз от отчаяния стукнулся головой об столб. В сознании вспыхивали и гасли без ответа простые вопросы — зачем? За что? Колыхнулась слабая надежда, может, перепутали его с кем? Ее смело осознание, что даже если и так — кто же теперь его отпустит?

В ночном безмолвии Велес услышал женский голос. Парень снова вздрогнул. Впился взглядом в темноту, откуда голос доносился.

Не житье мне здесь без милой:

С кем теперь пойду к венцу?

Знать сулил, сулил мне рок с могилой

Обвенчаться молодцу.

Из-за деревьев, как призрак, показалась Настена. Она была одета уже в другое платье — светлое и с вышивкой, как рубаха на Велесе. В руках она опять держала красный цветок. На лицо — дура дурой. Даже в темноте заметно, а голос звучал низко и тревожно. Пробирал так, что Велес почувствовал, как по спине холодок пробежался.

Расступись, земля сырая,

Дай же молодцу, покой,

Приюти его, моя родная,

В тихой яме земляной.

Настена пропела последние строки и в упор посмотрела на Велеса. Его окатило ледяным ужасом. Знал он эту песню. Сколько раз он сам пел ее под гитару. На девок безотказно действовало. Чего душой кривить — природа его и голосом не обделила, и внешностью. Грех не использовать. Сколько сразу находилось желающих утешить взгрустнувшего парня. Но все это осталось в прошлом, где он уходил с симпатичной девчонкой. В песне местной дуры строки были другие. Настена ему как приговор вынесла.

— Эй, Настенька! — быстро, как захлебываясь, заговорил он. — Тебя же Настей зовут, да? Ты прости меня, если я тебя чем обидел. Я не со зла. Развяжи меня, я с тобой куда хочешь пойду.

Девка жеманно улыбнулась. Пожала плечами.

— Точно пойдешь? — заискивающе спросила она.

— Слово даю! — заверил Велес. — Ты меня только развяжи, пожалуйста, и сразу пойдем. Хоть в Тверь, хоть в Москву. Была когда-нибудь в Москве? Там красиво, я тебе Красную Площадь покажу.

Настена подошла поближе. Велес замер. Только бы поверила! Только бы развязала его. Он натянуто ей улыбнулся. Девка задрала подол, чтобы не испачкать платье, и опустилась на колени рядом с ним.

— Я бы, может, и хотела, — она ласково погладила его по темным волосам и провела пальцами по щеке, — но ты уже Темновиту обещан. Пришло время нести ему огнецветы.

Она заложила ему за ухо цветок и встала на ноги.

— Прощай, красивый, не приду я больше. Жаль мне тебя, — Настена вздохнула. — Жаль, что мне тебя не отдали.

Еще раз вздохнула и пошла обратно в лес.

— Погоди! — закричал Велес и беспомощно задергался на привязи. — Стой, Настя! Настенька, не уходи! Не отдали меня тебе, так это не беда! Сама забери меня, раз хочется! Слышишь? Ты их не слушай, мало ли что они говорят. Развяжи меня, и мы с тобой вместе уйдем. Будем жить долго и счастливо.

Настена обернулась на него и как-то странно улыбнулась.

— Я-то буду жить долго и счастливо, а ты — нет. Зря ты вчера ушел. Ребеночка бы мне сделал, хоть что-то после тебя могло остаться.

Сказала и скрылась в темноте. Велес еще несколько секунд оцепенело смотрел ей вслед. Какой еще Темновит? Какие огнецветы?.. И вдруг рассмеялся, зло и горько — не будет ему никакого чудесного спасения. Подохнет в лесу из-за каких-то психов. Он