затряс головой, чтобы стряхнуть с себя проклятый цветок. Огнецвет упал ему на подол рубахи. На белой ткани алые капли разлетелись, словно цветок в кровь обмакнули.

Когда Велес оторвал взгляд от огнецвета, увидел, что среди деревьев замелькали огни. Кто-то шел… Не с фонарями, с живыми огнем. Cвет разгонял черноту, и в нем парень видел свою скорую смерть. Велес чуть на завыл от отчаяния. Забился, что есть сил. На боль уже не обращал внимания. Он, как зверь, был готов и лапу себе отгрызть, лишь бы только выбраться.

Люди с факелами подошли ближе. Двоих Огнецвет сразу узнал. Дядя Слава и тетя Варя, которые его на ночь приютили. У каждого в руках красный цветок, кроме дяди Славы. Тот держал в руках чашу или кубок. Стало очень тихо. Казалось, даже ночные птицы резко умолкли. А может, это паника накатила.

— Вы какого хрена творите?! — зло выкрикнул Велес.

Вместо ответа человек, еще вчера отдавший ему пачку сигарет, молча выступил вперед. Парень интуитивно вжался спиной в деревянный столб. Дядя Слава кивнул. К нему подошел другой мужик и протянул ему нож. Велес узнал Степана. Того самого, который якобы должен был его домой отвезти. Велес рванулся, что было сил. Не получалось верить в такую реальность, где все сейчас закончится. И что прирежут его как жертвенного козла. Если бы его чехи казнили, в этом и то было бы больше смысла. А тут… Да бред какой-то. Чудовищно реалистичный бред.

Дядя Слава забрал протянутый ему нож и шагнул к Велесу. Похоже, он тут главным был — жрецом, хозяином или просто сумасшедшим.

— Сука! — выплюнул Огнецвет. — За что?! Может, скажешь, а?! Какого хрена тут происходит? Что я тебе, блядь, сделал?!

Никто не ответил. Все молча смотрели, как их предводитель протянул руку с ножом к голове Велеса. С тяжелым стоном парень дернулся. Не хотелось так тупо умирать. С его службой он так-то готов был, что в любой момент могли шмальнуть с земли, и полетел бы он вниз вместе с вертолетом. Но там хоть понятно, кто и почему. Родителям бы сообщили, чтобы те не мучились неизвестностью.

Дядя Слава срезал с его головы прядь волос. Степан тут же услужливо подвинул факел к нему поближе, чтобы их главный бросил волосы в огонь. Пламя вспыхнуло и сожрало подношение, запахло паленым. Велес поднял взгляд на своих палачей.

— Отпусти… — без особой надежды тихо сказал он и зло мотнул головой. — За что ты меня? За что? Я же вам ничего не сделал.

Дядя Слава поднес к его лицу деревянный кубок.

— Пей, — велел он.

— Пошел нахер! — огрызнулся Велес.

Степан опустил к его лицу факел так, что Огнецвета обдало жаром, но дядя Слава его остановил. Покачал головой. Тот понял его без слов — бросил факел на землю. Велес успел подумать, что, видимо, схема у них тут налаженная, и он не первый, кого они решили угробить. А потом Степан зажал ему нос. Дядя Слава крепко схватил его за лицо и прижал кубок к его рту. Велес рвался как безумный, но все бестолку. На глазах слезы выступили, легкие огнем жгло. Не удержался, вдохнул воздух ртом… и в него плеснули какого-то горького варева. Запрокинули голову и залили. Парень закашлялся, сплюнул, что смог. Но уже чувствовал, как по телу очень быстро расходилась нехорошая, болезненная слабость. Перед глазами все поплыло. Дядя Слава со своим подручным псом отошли от него. Их силуэты размылись. Лица превратились в пятна. Подошел кто-то еще, положил ему на колени красный цветок. С него тоже текла кровь. Люди приходили и бросали на него цветы, как комья земли в свежую могилу. В какой-то момент Велес понял, что его руки свободны. Кто-то освободил, а он даже не почувствовал. Он и встать не мог. Все смотрел на фигуры, а те кружились вокруг него в безумном хороводе. Всполохи огней и тени. Они что-то пели, но Велес не мог разобрать ни слова. Слова сливались в неразборчивый гул, а сквозь него он услышал властный зов. Кто-то в чащобе ждал его и требовал прийти.

Велес тихо застонал и схватился руками за голову. Голос хотелось прогнать, заглушить, но он пробивался прямо в череп. Парень отнял от лица руки и посмотрел на запястья — в кровь измочалены, а боли не ощущалось. Велес нехотя поднялся с земли. Машинально взял цветок и прижал его к груди. Почему-то ему казалось это важным. Хоровод огней вокруг него замер и начал сужаться. Огонь приближался и приближался, пока Огнецвет рукой не прикрыл глаза. Потом расступился и погас. Даже искр не осталось. В сомкнувшейся темноте он слышал хор голосов, повторящий одно и тоже слово:

— Темновит, Темновит, Темновит…

Чернота дрожала и колыхалась волнами. Велес, пошатываясь, шел наугад. В одурманенном рассудке тускло проявилась мысль, что он свободен. Нет сумасшедших людей с ножами и факелами. Нет дяди Славы и тети Вари. Никого нет. Ему бы уйти, но с каждым шагом крепло ощущение, что не сможет. Ему так плохо было. И это уже не походило на вчерашнее “перепил” после чая. Велес устало оперся рукой на дерево. Даже дышать все тяжелее и тяжелее становилось. Голос, что звал его, сначала стал тише, а потом и вовсе замолк. Дурман вообще быстро рассеивался. Велес задрал голову и увидел, что небо над верхушками деревьев начало светлеть. Запоздало удивился. Значит, не так и быстро? Сколько он уже блуждал по лесу? Парень снова посмотрел на свои руки — кровь засохла, ладони в земле. Опустил взгляд — рубаха вся в крови от огнецветов и в грязи. Упал, видимо, но не помнил, где и когда. Теперь и без разницы. Ему из этого леса не выйти. Он чувствовал, как с каждой секундой уходила жизнь. Идти больше некуда. Да и незачем. По-хорошему ему бы прилечь где-нибудь и потратить последние минуты, вспоминая что-то хорошее и светлое: родителей или как в первый раз еще в учебке он вертушку в воздух поднял. Да даже Наташку свою. Но что-то внутри не позволяло сдаваться, и Велес упрямо шел вперед. Спотыкался, придерживался за деревья, почти падал, но все равно шел, потому что по-другому не умел.

Перед глазами все затянуло белесой пеленой — как в густой туман зашел. Дальше вытянутой руки не видно. Велес с усилием вдохнул, и от его вздоха в тумане заметалось эхо — словно призраки вокруг застонали. Парень сделал