- Что? - Милли взглянула в зеркало и поморщилась, недовольная своим растрепанным видом.- Ты не шутишь?

- Можно ему подняться к тебе? - Мать просунула голову в приоткрытую дверь и внимательно оглядела комнату.- Ты же собиралась навести порядок!

- Не впускай его сюда,- попросила Милли, зажав в руке яблоко.- Скажи, что я примеряю платье и через минуту спущусь.

Мать удалилась, а Милли выбросила яблоко в мусорное ведро, закрыла журнал и кинула его на пол, но потом передумала и запихала под кровать. Торопливо стянув с себя голубые леггинсы, открыла шкаф. С одной стороны гардероба висели элегантные черные брюки, темно-серая юбка, шитая на заказ, брючный костюм шоколадного цвета и с полдюжины накрахмаленных до хруста белых блузок. По другую сторону находилась одежда, которую Милли обычно носила, когда не собиралась на свидание с Саймоном: потертые лохматые джинсы, старенькие свитера, яркие мини-юбки в обтяжку. Все то, что ей скоро придется выбросить.

Милли надела черные брюки с белой блузкой и протянула руку за кашемировым свитером - рождественским подарком Саймона. Придирчиво оглядев свое отражение в зеркале, она принялась расчесывать волосы - длиной до плеч, сливочно-белого оттенка,- пока они не заблестели, а затем обула дорогие черные мокасины. Милли и Саймон не раз сходились во мнении, что покупка дешевой обуви - ложная экономия; насколько Саймону было известно, коллекция ее обуви состояла из этих мокасин, пары коричневых сапожек и темно-синих лодочек от Гуччи, которые он купил ей сам.

Милли со вздохом закрыла шкаф, перешагнула через кучу белья, сваленную на полу, и взяла сумочку. Затем провела за ушами пробкой от духов, плотно закрыла за собой дверь и начала спускаться по лестнице.

- Милли! - донесся сдавленный шепот из спальни матери.- Зайди-ка сюда!

Она послушно вошла. Оливия Хэвилл стояла у комода и держала в руках открытую шкатулку с драгоценностями.

- Солнышко,- начала мать,- почему бы тебе сегодня не надеть мое жемчужное ожерелье? - Она протянула дочери короткое колье с двойной ниткой жемчуга и бриллиантовым фермуаром.- Замечательно подходит к этому джемперу!

- Мамочка, мы всего лишь идем на встречу с викарием,- возразила Милли.- Ничего важного. Надевать жемчуг нет нужды.

Как это ничего важного? - возмутилась Оливия.- Посерьезнее, пожалуйста, Милли!

Брачный обет дается один раз в жизни.- Она помолчала.- Кроме того, все невесты из высшего общества носят жемчуг.- Она приложила ожерелье к шее дочери.- Настоящий жемчуг, а не эту твою мелочь.

- Мне нравится мой речной жемчуг,- оправдываясь, сказала Милли.- И к высшему обществу я не принадлежу.

- Милая, ты вот-вот станешь миссис Саймон Пиннакл!

- Саймон тоже не принадлежит к высшему обществу.

- Не глупи,- решительно произнесла Оливия.- Еще как принадлежит. Он сын мультимиллионера!

Милли устало закатила глаза.

- Мне пора.

- Ну хорошо.- Оливия с сожалением убрала колье в шкатулку.- Поступай как знаешь.

Только обязательно напомни канонику Литтону о розовых лепестках, ладно?

- Напомню,- пообещала Милли и поспешила вниз по лестнице.

Свернув в коридор, на ходу схватила с вешалки пальто.

- Привет! - крикнула она в гостиную.

Пока Саймон не вышел в коридор, поспешно пробежала глазами первую полосу свежего номера «Дейли телеграф», стараясь запомнить как можно больше заголовков.

- Милли! - Лицо Саймона просияло.- Ты великолепно выглядишь!

Милли подняла голову и улыбнулась.

- Ты тоже.

Саймон был одет по-деловому - в темный костюм, безупречно сидевший на его крепкой коренастой фигуре, голубую рубашку и лиловый шелковый галстук. Темные волосы густым ершиком топорщились над высоким лбом. И еще от Саймона в меру пахло лосьоном после бритья.

- Итак,- объявил он, открывая входную дверь и пропуская Милли на улицу, где зимний воздух был свежим и бодрящим,- идем учиться, как правильно вступать в брак.

- По-моему, это нелепо,- пожала плечами Милли.

- Напрасная трата времени,- согласился с ней Саймон.- Что может рассказать о браке дряхлый священник? Тем более, что сам он не женат.

- Ну-у,- протянула Милли.- Наверное, так полагается.

- Лишь бы не начал нас поучать, а не то доведет меня до белого каления.

Милли взглянула на Саймона. Его шея напряглась, глаза решительно смотрели вперед.

Ей показалось, что он похож на молодого бульдога, готового вцепиться кому-нибудь в глотку.

- Я точно знаю, чего хочу от брака,- нахмурился Саймон.- Мы с тобой оба знаем. И нечего чужому человеку совать нос в наши дела.

- Мы просто будем слушать и кивать,- примирительно произнесла Милли.- А потом уйдем.- Она достала из кармана перчатки.- Вообще-то я и так знаю, что он скажет.

- Что?

- Будьте добры друг к другу и не спите с кем попало.

Саймон на секунду задумался.

- Пожалуй, с первой частью я справлюсь.

Милли ткнула его кулаком в бок. Саймон расхохотался, привлек ее к себе и запечатлел поцелуй на ее блестящих волосах. На углу он вынул из кармана брелок сигнализации и, нажав на кнопку, открыл автомобиль.

- Еле-еле нашел место для парковки. На улицах не проткнешься.- Он снова сдвинул брови.- Не знаю, изменит ли что-нибудь новый закон…

- Об охране окружающей среды? - подхватила Милли.

- Точно! Читала об этом сегодня?

- Конечно,- соврала Милли, мысленно возвращаясь к заголовкам «Дейли телеграф».- Ты считаешь, они правильно расставили основные акценты?

Пока Саймон разглагольствовал, Милли смотрела в окно, время от времени кивая в знак согласия, и размышляла о том, не купить ли ей третье бикини для медового месяца.

Гостиная в доме каноника Литтона была большая, продуваемая сквозняками и набитая книгами. Книги вдоль стен, на всех столах и стульях, книги на полу - кривобокие пыльные стопки. Вдобавок почти все вещи в комнате, не являвшиеся книгами, были на них похожи. Чайник в форме книги; каминный экран, декорированный орнаментом в виде книг, даже коврижки, столбиками уложенные на чайном подносе, напоминали собрание энциклопедических томов.

Сам каноник Литтон походил на ветхую книжную страницу. Его тонкая, будто пропыленная кожа, казалось, вот-вот порвется; если он смеялся или хмурился, его лицо сморщивалось тысячью складок, как мятый лист бумаги. В настоящий момент - как, впрочем, почти всегда во время церковной службы - каноник Литтон хмурился. Его кустистые седые брови сошлись в одну линию, глаза были сосредоточенно прищурены, и он угрожающе размахивал в воздухе костлявой рукой с зажатой в ней чашкой с чаем.