Некоторое время рассматривавший его дьявол, вдруг рассмеялся.

— Не торопись так, хотя такая целеустремленно мне нравится. Поэтому будет тебе небольшой бонус, — Дьявол на некоторое время замолчал, видимо, задумавшись, что подарить. Наконец, придумал. Губы расплылись в ехидной улыбке. — Пусть ты сможешь превращать воду в вино… Ха-ха-ха-ха! — заржал он. — Думаю, тот, с кем я поспорил, это оценит. Ха-ха-ха-ха!

У парня тут же сильно зачесались руки. Словно тысячи маленьких иголочек одновременно воткнулись в его кожу. Зуд медленно нарастал, становясь все более и более нестерпимы. К счастью, это продолжалось не долго.

— Готово, человек. Теперь своими собственными руками ты сможешь превращать обычную воду в вино. Насколько сильна будет эта способность, не скажу. Время и место покажет. Где-то ты будешь сильнее, где-то твои сил хватит едва ли на бочку с колодезной водой. Словом, сам разберешься, — махнул рукой Дьявол. Выглядел он исключительно довольным. Видимо, спор много для него значил. — Смотри, не подведи меня. Иначе, пожалеешь.

Твердо сжав губы, парень кивнул. На кону для него стояло слишком многое, чтобы отступать. Оставалось идти только вперед, что, собственно, Дмитрий и собирался делать.

— Хорошо… Тогда пошел! — Дьявол хмыкнул и громко хлопнул в ладони.

Свет погас! Человека окружила темнота! Инфернальная, плотная, напоминающая мягкое одеяло. Его окутало со всех сторон, полностью лишая чувства пространства и времени. Сам он съежился до состояния точки, до размера молекула или даже атома.

Вдруг все перевернулось.

Резкий свет ударил по его глазам! Ноги завязли в какой-то отвратительно вонявшей жиже, цветом и запахом напомнившей деревенский навоз. Правое плечо чем-то так сильно сдавило, что он потерял равновесие и начал падать.

— А-а-а-а-а! Святы Божи! Покойника держите! — ударил по ушам сильный женский визг. — А-а-а-а!

Парень свалился мешком, прямо лицом зарывшись в вонючую грязь. Рядом, поднимая навозную волну, упала тяжелая дубовая домовина, из которой вывалился покойник.

[1] Ниппур — священный город в Южной Месопотамии, где находился храм главного бога Шумеров — Энлиля.

[2] Ханаан — в древности Финикия, в библейские времени — страна, простиравшаяся от излучины Евфрата и до берега Средиземного моря.

[3] Куш — древнее царство, существовашее в северной части территории современного Судана с 8 века до н. э. по 4 век н. э.

[4] Нихон — местное название Японии.

[5] Ченочтитлан — атцтекское город-государство, существовавшее на месте современного Мехико в 14–16 веках.

[1] Ниппур — священный город в Южной Месопотамии, где находился храм главного бога Шумеров — Энлиля.

[2] Ханаан — в древности Финикия, в библейские времени — страна, простиравшаяся от излучины Евфрата и до берега Средиземного моря.

[3] Куш — древнее царство, существовашее в северной части территории современного Судана с 8 века до н. э. по 4 век н. э.

[4] Нихон — местное название Японии.

[5] Ченочтитлан — атцтекское город-государство, существовавшее на месте современного Мехико в 14–16 веках.

3. Прямо сказать — стартовые условия не очень

Мордой в самое дерьмо!

Со всего размаха впечатался в зловонную жижу! Пожалуй, ни что другое более точно бы и не описало ту задницу, в которую попал Дмитрий.

— Няпутевый, как есть няпутевый. Батьку спроводить на тот свет и то ня может, — ворчала какая-то женщина, кутавшаяся в тряпье невообразимого вида. Под стать и выглядела — ведьма ведьмой. Косматые, нечесеные волосы свисали с головы грязными колтунами. Лицо все покрыто гнойными цыпками с оспинами. Руки, что выглядывали из рукавов дранной холщовой хламиды, были сплошь черными от въевшейся грязи. — Тьфу ты Гошподи… Няпутевый.

Сам же Дмитрий, сплевывая грязь, поднялся и встал на корточки. После принялся вертеть головой по сторонам, пытаясь понять, куда его отправил Дьявол. Первое, что бросалось в глаза, была кривая улочка небольшой деревушки, состоявшей из полутора десятка то ли домов, то ли полуземлянок. Замшелые, сплошь покрытые зеленым мхом, срубы изб вросли в землю. Еще пару лет и совсем исчезнут, оставив на белом свете лишь покосившиеся крыши, крытые гнилой соломой. О жуткой нищете, царившей здесь, говорил и внешний вид людей, что стояли вокруг. Небольшая толпа крестьян, среди которых были и мужики, и бабы, выглядели, словно погорельцы, после пожара вдобавок утопили в реки все оставшиеся у них вещи. На скособоченных фигурах с лицами землистого цвета висели, где ветхие армяки, где рваные рубахи, где, вообще, ничего надето не было кроме худых портов. Лапти-то не у всех были! Большая часть босыми ногами месила весеннюю грязь.

— Подымайся, сынок, — вдруг кто-то окликнул Дмитрий сбоку. Память сразу же откликнулась узнаванием, а в теле стало растекаться тепло. Видно, родной, близкий человек позвал его. — Потерпи немного. Знаю, что тяжко. Вот отца твоего, Александра, раба Божьего, проводим в последний путь. После же отдохнем.

Рядом стояла невысокая женщина в платке и темном платье, когда-то знававшем лучшие времена. Видно было, что ткань хорошая, только стираная-перестиранная. Узкое лицо, на котором выделялись большие покрасневшие глаза, еще хранило остатки былой красоты. Греческий нос, высокие скулы, четко очерченная линия губ с припухшими губами, и сейчас приковывали взгляд. Раньше же их обладательница, наверняка, сражала мужчин наповал лишь одним мимолётным взглядом.

— Вставай, горе ты мое луковое, — тянула к нему руку мать. Сейчас Дмитрий это знал совершенно точно. Ему помогала подняться на ноги его мама, Екатерина Андреевна Кобылина, что сейчас вместе со всеми провожала в последний путь своего мужа.

В памяти Дмитрия возникло знание и том, что батя его, Алексей Кобылин, последний год лихоманкой мучился. Прицепилась к нему проклятущая болезнь еще во время последнего похода на крымчака. Как вернулся воин домой, сразу же обезножил. Стал лежма лежать, к постели прикованный. Каждую ночь его судороги скручивали, хрипы в груди душили, вздохнуть не давали. И чего только супруга не делала, все было без толку. Припарки ставила, разными дедовскими отварами поила, знахарей и бабок-ведуний к нему водила. Даже вызвала из города иноземного дохтура. Целых три рейхсталера серебром этому нехристю отдала за горстку пилюль и баночку вонючей микстуры. Тоже не помогло.

Остальное Дмитрий додумал уже в дороге на кладбище, когда вместе с остальными помогал нести тяжелую дубовую домовину. Получалось, что именно продолжительная тяжелая болезнь отца, мелкопоместного дворянина, окончательно разорила их и без того хилое поместье. На пропитание и лечение мать спустила все, что было скоплено и привезено с войны в качестве добычи. Ничего ценного толком и не осталось кроме отцовского оружия и старого боевого коня, с которыми теперь он, новик поместной сотни, вместо отца должен был через год явиться на смотр.

— Совсем нихера нет. Гол, как сокол.

Парень