такого чуда не пивал. Крепче самой крепкой медовухи, слаще бессмерменского щербета, — разинул он рот от удивления, смотря то на кружку, то на Дмитрия. — Як же так? Откуда? Митрий Ляксеич, ты же руками…

И тут до него доходит вся мистичность ситуации. У него затряслись губы, глаза едва не вылезали из орбит. Михайла с ужасом уставился на руки парня, которыми тот продолжал делать какие-то пассы.

— Дошло, наконец? Вспомнил, кто превращает воду в вино? — холоп при этих словах побледнел, как смерть. Здоровый детина, а того гляди сейчас в обморок брякнется. — Эй, родной, ты чего? — Дмитрий скривился. Понял, что переборщил со своим спектаклем. — Давай, давай, дыши глубже! — несколько раз с силой хлестанул ладонью по рябой щеке мужика. — Дыши! Никаких обмороков!

Едва у Михайлы в глазах появилась осмысленность, как он тут же брякнулся на колени. Прямо в костер рухнул.

— Привел Господь чудо великое лицезреть! — заголосил он, неистово осеняя себя крестом. С какой-то бешенной скоростью металась его рука от плеча к плечу, от плеча ко лбу и обратно. — Благодать великая! Як Господь воду в вино обращает…

Потеряв терпение, парень со всей силы зарядил ему в лоб. У того аж башка назад отлетела. «С копыт брякнулся» назад. Глаза бешенные стали. Похоже, клиент окончательно созрел.

— В глаза мне смотри! В глаза, говорю! — прямо в лицо заорал ему Дмитрий. — Посланник я! Оттуда! — энергично затыкал указательным пальцем в небо. — Уразумел⁈ Переполнилась земля русская горем и злобой. Вот меня и прислали.

Холоп едва не задохнулся от шока. Заревел медведем и бросился Дмитрию в ноги, пытаясь их поцеловать.

— Б…ь! Успокойся! — опять пришлось Михайлу кулаком ткнуть. Чуть руку не отбил о его чугунный лоб.

К полудню, когда солнце поднялось в зенит, все вроде устаканилось. Михайла уже перестал икать и при каждом взгляде на него падать на колени. Почти успокоился.

— … Будешь меня во всем слушаться и делать все, что я тебе скажу, — вводил Дмитрий в курс дела своего первого подопечного, который поможет ему выполнить задание дьявола. — Ни в чем мне не перечить… Главное помни, что мы делаем очень важное дело и за каждым нашим шагом смотрит Он! Ты теперь ни мало ни много, а Его и мой воин.

Воодушевленный детина вытянулся во весь рот, одернул тигеляй с нашитыми на него металлическими пластинами, и по-собачьи закивал головой.

Дмитрий окинул его строгим взглядом и приложил палец ко рту. Мол, спокойно. А у самого в этот момент на душе кошки скребли. Ведь, обманул бедолагу. Получается совсем не Тому он служит, про кого думает.

— А теперь у нас есть работа. Он сказал, что Федор Скуратов великий грешник и уже давно зажился на белом свете, — заговорщическим тоном заговорил парень, вставая в позу великого пророка и вскидывая руку перед собой. — Ну и что, пощиплем грешника?

Операцию по первоначальному накоплению капитала Дмитрий отложил на пару дней. Следовало прежде приготовиться и осмотреться.

Те неполные два рубля, что они заработали за вино, на городском базаре обменяли на продовольствие — сало, рожь, репу, кое-каких круп, соль. С последним, вообще, была самая настоящая беда. Дмитрий, когда узнал, сколько стоит соль, за голову даже схватился. На какое-то время мысль возникла, добычей и продажей соли заняться.

С телегой, полной продуктов, они на второй день возвратились в родное село. Екатерина Кобылина, мама Дмитрия, даже прослезилась при виде привезенного. К образам кинулась истово молиться начала, Господа благодарить за сына. После крепко обняла его, расцеловала и добытчиком назвала. Мол, весь в батьку родненького пошел, такой же добытчик.

— Ничего, матушка, ничего, прорвемся… Не плачь. Теперь все будет хорошо, — успокаивал ее сын. Видел, что многого натерпелась за этот год бедняжка: муж мучился от болезни, хозяйство в упадке, сосед с земли согнать хочет. Как только слабая женщина все это вытерпела и не сломалась. — Все будет хорошо, матушка. Все отольются твои слезы. За каждую слезинку спрошу…

Видно, женщина что-то такое страшное почувствовала в его голосе. Рыдания прекратились, а она испуганно заглянула в его глаза:

— Ты что это такое говоришь, сынок? Али задумал что? Брось это… Сказано ведь: не судись с богатым, не борись с сильным. Все равно виноватым останешься. Лучше Господу нашему молиться, чтобы помог.

— Хорошо, матушка, хорошо, — пробурчал он, отводя глаза.

Конечно, Дмитрий все сделал по-своему. Уже этой ночью они с Михайлой ушли в лес. Предстояло начать операцию по приструнению излишне обнаглевшего соседа.

— … В лоб этого урода не взять. Мы же не рота со средствами усиления, чтобы укрепленную усадьбу штурмом брать. Так ведь Михайла? — тот согласно кивнул. Не дурак, понимал, что им двоим ничего и не светило в открытой схватке. — Нужно постепенно работать. Издалека начнем… Возьми-ка, вот эти пару кувшинов и получше оберни в тряпки. Не дай бог разобьем…

Пару часов назад, когда все спали, Дмитрий снова экспериментировал со своей способностью. Пытался понять, как ей управлять и почему всякий раз получается какая-то белиберда. Намучился, аж голова заболела, но так толком и не разобрался. В стоявших перед ним крынках с водой, приготовленных для эксперимента, появлялась то чистейшая водка, то слабенькое пиво, то откровенна сивуха. Никак ему не удавалось взять момент превращения под контроль. В конце концом, разозлившись, парень выдал такое, что и сам удивился. В корчаге с водой, приготовленной кем-то из дворни для стирки белья, появился самый натуральный бензин. Причем, судя по характерному запаху, высокооктановый.

— Для начала мы устроим небольшую диверсию…

Сказано — сделано. Пробравшись к усадьбе помещика Скуратова, широко раскинувшемуся на излучине реки бревенчатому терему с высокой крышей и резным петушком на самой ее верхушке, они бросили пару самодельных коктейлей молотова в сторону каких-то сараев на отшибе. Едва заполыхало дали оттуда деру в лес.

— А теперь займемся постановкой фейков, мой средневековый друг, — потирая руки от предвкушения очередного спектакля, говорил Дмитрий. — Сегодня будем с тобой изображать зеленых братьев из Шервудского леса.

— Ась? Про что, Митрий Ляксеич, гутаришь, в толк никак не возьму? Нет у меня никакого брата Федора, — недоумевал Михайла, настороженно косясь на своего господина.

— Говорю, разбойниками сейчас переоденемся и немного местных крестьян попугаем. Нужно от себя подозрение отвести. Пусть Федька Скуратов думает, что в лесу завелись какие-то беглые крестьяне, что разбоем промышляют, — раскрыл свой план Дмитрий. — Что встал? Пошли реквизит готовить. Сейчас лыка надерем, веток нарубим, и будем маски и чучела делать. Будем десятка два головорезов изображать. Так пугать будем, что из своих портков выпрыгивать станут, обсираться и маму звать.

Михайла