замкнулся в узком кругу чисто личных переживаний, с другой стороны – его среда (потому что ведь совсем вне среды существовать невозможно) была, пожалуй, самой гибельной средой, которую мы знаем: Есенин, как поэт, жил и умер в Москве кабацкой. Иной Москвы он не заметил – и, конечно, это было одной из причин его гибели.

Есенин из всех возможностей своей человеческой и поэтической натуры предпочел и воспел – разгул, «хулиганство». Это в свое время и критикой, которая вообще к Есенину благосклонна, отмечено, и отмечено с укоризной.

– «Особо следует остановиться на опоэтизировании хулиганства. Вопрос этот приобретает сейчас особо острый характер. О своем хулиганстве поэт говорит давно, упорно, с юношеских лет. Эта тема наиболее постоянная для Есенина:

Бродит черная жуть по холмам,

Злобу вора струит в наш сад.

Только сам я разбойник и хам

И по крови – степной конокрад».

(А. Воронский – «Литературные типы», изд. 1920 г.).

Эта стихотворная цитата взята не из «Москвы Кабацкой», но, несомненно, отмечена тем же настроением, что и стихи разбираемой книжки.

Дальше Воронский пишет о Есенине:

– «…Он отдался ресторанному хулиганству и в чаду его открыл, что Москва – кабацкая „Москва Кабацкая“ – это жуткие, кошмарные, пьяные, кабацкие стихи».

И еще через несколько строк – все о той же «Москве Кабацкой»:

– «Это висельные, конченные, безнадежные стихи». «В стихах Есенина о кабацкой Москве размагниченность, духовная прострация, глубокая антиобщественность, бытовая и личная расшибленность, распад личности выступают совершенно отчетливо». «Мудрено ли, что все это кончается в милицейских участках горячкой, рядом бесчинств и скандалов». «Вопрос о Москве кабацкой – серьезный вопрос. Элементы… литературного декаданса на фронте будней революции – на-ли-цо. В этом опасность стихов Есенина».

Как видим из приведенных выписок, – А. Воронский, который, большей частью, находит в стихах Есенина ряд положительных качеств, все-таки замечает, что в конце концов – есенинская поэзия упадочна и потому социально опасна.

К такому же выводу приходит Гайк Адонц в статье о Есенине, помещенной в № 65 журнала «Жизнь Искусства» за 1925 год. Этот критик так же, как и Воронский, отмечает расслабленность, безнадежность, упадочность поэзии Есенина. Гайк Адонц утверждает, что прав Есенин, говоря, что пагубный путь приведет его «к неведомым пределам», к поэтической смерти. Тон статьи в достаточной мере резок. Эту резкость легко объяснить остротой подхода автора статьи к творчеству Есенина. Кроме того, мы считаем необходимым указать, что несмотря на эту резкость и некоторую полемичность статьи, выводы, сделанные Гайк Адонцем. совершенно правильны: Есенин нашел в городе только кабацкое буйство и потому не сумел изобразить в стихах вместо «Москвы кабацкой» – Москву советскую…

Впрочем, впоследствии Есенин заметил эту ошибку и попытался ее исправить, чем заслужил особенное внимание нашей критики.

– «После Москвы кабацкой Есенин написал новые циклы стихов», – здесь Воронский говорит о стихотворениях: «Письмо матери», «Памяти Ширяевца», «Годы молодые», «На родине», «Русь Советская» и др., и дальше он замечает о них:

– «Если раньше Есенин в кабацком пропаде старался „не видеть в лицо роковое“ и „подумать хоть миг о другом“, бравировал и пытался опоэтизировать кабацкое лихо, то теперь, позже, он все чаще и чаще подчеркивает пустоту, бесцельность и бессмысленность этого лиха».

Но и проклявши «кабацкое лихо», Есенин не сумел по-настоящему изобразить трезвый и здоровый мир. Не приходится скрывать, что «советские» стихи Есенина – самые слабые и самые бледные из его стихов.

– «Художник благословляет новую жизнь, но сам стоит в стороне, он собирается итти к „неведомым пределам“, „душой бушующей навеки присмирев“. В одном основном Есенин остался верен себе: он попрежнему грустит о прошедшей молодости, об увядании, о том, что жизнь идет и развивается по своему, не считаясь с поэтом». (А. Воронский).

К сожалению, приходится сказать, что, когда Есенин благословлял старую «Русь», это у него выходило куда убедительнее, чем стихи, в которых он «благословляет новую жизнь».

Для примера рассмотрим «Стансы», стихотворение Есенина, навеянное пребыванием в Баку и помещенное в «Заре Востока» от 26 октября 1924 г. и вошедшее потом в книгу «Страна Советская» (изд. «Советский Кавказ» – 1925 г.):

– Стишок писнуть, пожалуй, всякий может,

О девушках, о звездах, о луне…

Но мне другое чувство сердце гложет,

Другие думы давят череп мне.

Хочу я быть певцом и гражданином,

Чтоб каждому, как гордость и пример,

Был настоящим, а не сводным сыном –

В великих штатах СССР…

Вот очень жаль, что Есенину никак не удавалось «быть настоящим, а не сводным сыном» советской революционной поэзии.

– Я вам не кенар. Я поэт

И не чета каким то там болванам.

Пускай бываю иногда я пьяным,

Зато в глазах моих прозрений дивных свет.

Еще бы не дивных! Прямо «сороковые годы» вспоминаются («дивнье очи твои»), только зачем других ругать болванами? Итак, мы ждем в дальнейшем некиих чувствительных романсов, но не тут-то было, идут совершенно легкомысленные и приевшиеся всем шуточки:

Я вижу все и ясно понимаю,

Что эра новая не фунт изюму нам.

И после такой легкомысленности опять неожиданный скачок в сторону –

Что имя Ленина шумит, как ветр по краю,

Давая мыслям ход, как мельничным крылам.

Но мельничные крылья вертятся легко – был бы сильный ветер, – а стихи Есенина натянуты и вымучены:

Я полон дум об индустрийной мощи

И слышу голос человечьих сил.

Довольно с нас небесных всех светил,

Нам на земле устроить это проще.

Индустриальная мощь – конечно, вещь хорошая. Но отвергать на этом основании небесные светила – для Есенина это не более, чем псевдо-революционная истерическая заносчивость.

И, наконец:

…самого себя по шее гладя,

Я говорю: настал наш срок,

Давай, Сергей, за Маркса тихо сядем,

Чтоб разгадать премудрость скучных строк.

Здесь прорвалась неожиданная искренность: «скучно» Есенину от Маркса, и ничем он этого затушевать не может. И, поэтому, стихи Есенина о революции выходят скучными, бледными. Подробнее об этом см. в нашей статье «Псевдокрестьянская поэзия».

А вот что пишет о «Стансах» Воронский:

– «Очень хорошо, что Сергей Есенин, хотя и с большим запозданием, решил стать певцом и гражданином „великих штатов СССР“ и