как на расстреле.

— Погоди, стой… Я придумал: скажу на кассе, что у меня аллергия на пластмассу, и возьму кружку.

— Аллергия на пластмассу?

— Да. Бывают же разные аллергии.

— Но наш стол обшит пластмассой.

— У меня только на белую аллергия… Да и вообще, какая разница! Ты видел этих кассирш? Жирная только и строит глазки, а худая смотрит так, будто зарежет.

— Иди, всё.

Сократ идет к кассе. В это время Дмитрий звонит по сотовому.

— Алло, — тихо говорит он в трубку. — Мы решили… Сократ на пару месяцев пропадет… Точно пропадет… Может, испугается и будет больше молчать… Отрезать язык мы ведь всегда сможем, да и убить тоже… Все-таки больше всего денег он нам принес… Ну, послужной список, все такое… Да, он спрячется, мы его не найдем. Отлично. Я отвечаю за него… До встречи.

Дмитрий убирает телефон в карман, делает глоток кофе, смотрит на пирожное.

Возвращается Сократ. Он ставит на стол кружку с горячим кофе.

— Я сказал, что у меня аллергия на белую пластмассу, которая вступает в химическую реакцию с кофе, — объясняет он. — И они дали мне бесплатную кружку с бесплатным кофе.

— Теперь перелей кофе из кружки в стаканы и бей.

— Зачем?

— Кружка разобьется, я упаду, а ты убежишь.

— Зачем кофе переливать?

— Потому что мне не нужен ожог.

— Но для достоверности!

— Для достоверности хватит и синяка.

— Ладно.

Сократ переливает кофе, пробует пустую кружку на вес.

— Я бью чуть дальше в висок, — говорит он.

— Подожди, — останавливает его Дмитрий и отодвигает от себя пластиковый стакан. — Бей сюда. — Он показывает пальцем на точку между виском и ухом и закрывает глаза.

Сократ смотрит на него, думает, настраивается, замахивается… и бьет. Кружка прилетает почти в лоб Дмитрию и не разбивается — слышится лишь глухой стук.

— Бля! Сука! Больно! — кричит Дмитрий на все кафе. — Бля! — Он хватается за лоб, трет его.

— Все нормально! — Сократ обращается к удивленным посетителям. — Мы каскадеры, мы репетируем. Это новая сцена из фильма.

— Сука! — уже тише шипит Дмитрий. — Я же показал, куда бить…

— Ну промахнулся.

— «Промахнулся…» Я тебе промахнусь… — Дмитрий сжимает правый кулак.

— Эй-эй-эй!.. Ты сам это предложил!

— Да знаю я… — Дмитрий еще морщится от боли. — Почему кружка не разбилась?

— Наверное, крепкая.

— Меняем план. Замахивайся, я падаю на пол, а ты быстро убегаешь.

— А удар?

— Он уже был.

— Просто замахиваюсь и убегаю?

— Почти: замахиваешься, я падаю, ты убегаешь.

— Понял, — кивает Сократ. — И все-таки без удара как-то не так…

— Замахивайся.

Сократ замахивается, Дмитрий сразу же падает на пол. Посетители снова оборачиваются.

— Клоуны! — слышится женский голос.

Сократ смотрит на Дмитрия, потом резко вскакивает и выбегает из кафе. Дмитрий встает с пола, отряхивается.

— Репетиция, — пожимает плечами он, берет кофе и выходит следом.

Диалог о любви

Нелепое оскорбление «Клоуны!» крикнула симпатичная девушка Алина в длинном белом платье и босоножках.

Она сидит возле стены, медленно пьет кофе и неотрывно листает в сотовом ленту социальной сети, которую стало запрещено называть.

Напротив нее садится Таня, одетая в джинсы и желтую футболку. На стол она ставит стакан с соком.

— И как в такую жару ты можешь пить кофе? — спрашивает она, отпивая сок.

— Я люблю тебя!.. — бормочет Алина.

Таня на мгновение замирает, озирается по сторонам, потом чуть наклоняется к подруге.

— Ты совсем, что ли? — тихо говорит она.

— Что? — Алина отрывает взгляд от телефона и смотрит на Таню.

— Во-первых, сейчас нельзя такое говорить, за это сажают. Кто-нибудь донесет, и всё, поедем.

— За что сажают?

— За «я люблю тебя», за что еще?

— Если скажу: «Я люблю тебя», то меня могут посадить?

— Да блин! — восклицает Таня. — Хватит уже это повторять!

— Хотя я уже ничему и не удивляюсь, но ты угораешь, да?

— Нет. Это пропаганда. Да и не в этом дело… Я как бы больше по парням. Понимаешь, я не Кэрол.

На лице Алины появляется выражение полного непонимания. И чтобы лучше понять подругу, она даже кладет сотовый на стол.

— А теперь нормально объясни, — просит она. — Кто такая Кэрол, что за пропаганда и почему нельзя говорить: «Я люблю тебя»?

— Кэрол — это первая жена Росса Геллера из «Друзей»6.

— Та-а-ак.

— Я не Кэрол.

— Это я понимаю.

— Кэрол любит девушек, — шепчет Таня. — А я по парням. Понимаешь?

— Ну да…

— Тогда зачем ты сказала, что любишь меня?

— Ты подумала, это я тебе сказала, что люблю, — улыбается Алина, — но это я сказала Паше.

— Какому Паше?

— Вот ему. — Алина показывает на экран своего сотового.

— Ничего такой, да. Но когда вы успели с ним встретиться?

— Мы с ним не встречались. Он мой коллега, сидит через два рабочих места от меня. Мы иногда переглядываемся.

— Переглядываетесь? Вы хоть разговаривали?

— Нет… Хотя да, на обеде. Он рассказывал мне про свою любимую книгу.

— Стой, стой! — перебивает ее Таня. — Дай-ка угадаю: его любимая книга…

На лице Алины появляется выражение: «Ну, попробуй! Никогда не догадаешься».

— …«Волхв» Джона Фаулза, — заканчивает Таня.

Лицо Алины теперь выражает: «Откуда ты знаешь?»

— Самая толстая и самая непонятная книга, которую я читала, — объясняет Таня. — Твоя любимая книга.

— Ха, «непонятная»… Да это самая понятная книга!

— Ой, давай не про книгу. Давай про твою любовь… снова.

— А что моя любовь?

— Третий раз. Третий раз ты хочешь наступить на одни и те же грабли.

— Ты о чем? — не понимает Алина.

— Вот лучше бы ты мне призналась в любви. — Таня делает глоток сока и продолжает: — Я знаю, как все будет. Ты ему признаешься, он пригласит тебя в кино, потом к себе домой, потом не будет обращать на тебя внимания. Ты впадешь в депрессию, уволишься с работы, два месяца будешь искать новую, переедешь обратно к родителям.

— Почему ты такая пессимистка?

— Потому что это было уже два раза и начиналось именно так.

— В этот раз совершенно не то. В этот раз я его люблю по-настоящему.

— Ты его даже не знаешь!

— Как не знаю? Его Паша зовут, он работает инженером-консультантом.

— Это все, что ты о нем знаешь!

— Но ведь знаю. Уже получается, что он не незнакомец.

— А если он наркоман, алкаш? Может, у него вообще СПИД!

— Да с чего у него вообще будет СПИД?

Часто в мультиках над главным героем, когда до него «доходит», зажигается лампочка. И если бы сейчас шел мультик, над Алиной бы загорелась лампочка. Но раз это не мультфильм, то и лампочки нет, зато на ее лице появляется хитрая улыбка.

— Я поняла… — произносит она. — Я, кажется,