как «Командоры», «Высокое небо» (цикл посвящен космосу), заканчивалась работа над серией «Индийский дневник». И все же мысль о жизни Родины, о близком крае не прерывается. Триптих «Озерный край» как бы продолжает поэтическое повествование, начавшееся в предыдущей серии, уже на основе личных наблюдений. Но связь очевидна. Тот же высокий строй мыслей, несколько приподнятые интонации повествования о поэтической основе жизни человека и природы, крестьянского труда в листах «Чарот», «Дривяты-озеро». Этот строй не нарушает и конкретное жанровое повествование листа «После полудня». Выполненные в технике сухой иглы листы цикла при всей изящности, живости и легкости обладают известной монументальностью, достигнутой за счет устойчивой, спокойной композиции, выделения отдельных компонентов среды, которые благодаря этому воспринимаются как символы — красоты, изобилия, труда... Так, он не изображает реальное озеро («Чарот») и реальное пространство, а показывает как бы обособленные «фрагменты» воды, камышей, трав; или, создавая образы рыбаков, особое внимание обращает на расположение, фактуру, причудливую форму рыболовных сетей и т. д. «Выборочное» изображение реальной среды, акцентировка одних форм и размытость или вообще отсутствие других, свободная компоновка фрагментов, осуществленная художником органично, без излишней рационалистичности, позволяют ему, оставаясь целиком на основе реальности, достичь определенного синтеза своих непосредственных впечатлений, раздумий, переживаний, дать формулу мыслей и чувств. Однако не менее сильны и те самые непосредственные импульсы, которые питают все творчество Поплавского и настоятельно требуют и своего прямого воплощения не только в путевых набросках, зарисовках, но и в законченных композиционных листах. И наиболее убедительным, думается, воплощением таких стремлений явился цикл офортов «Прогулка с Ганешем». Уже само название выражает глубоко личный, интимный характер цикла. Ганеш — не загадка, не метафора, не символ. Это имя собаки художника, а Ганеш, по индийским легендам,— покровитель путешествующих и странствующих. Внимательно, пристально вглядывается художник во все детали, подробности встречающегося ему на пути. В природе его интересуют не только пейзажи, но и отдельные деревья, которые так же значительны, как и панорамы пейзажа. При цельности охвата действительности, он большое значение придает деталям.

9. Чарот

Из цикла «Озерный край». 1975

В сочетании исторического памятника, возвышающегося в композиции, и повседневной суеты сегодняшнего дня предстает неповторимо своеобразный облик небольшого районного города («Ивенец»), неброская, тихая красота белорусской природы («На озере Плюсно»), обаяние деревенского неторопливого быта («Гости в хате»), характерность натуры молодого рыбака («Иван Кайдалов из Опсы»). «Прогулка с Ганешем» на сегодня, пожалуй, самый интимный, лиричный цикл Поплавского, где он свободно, эмоционально-раскованно «предается» глубоко личным впечатлениям, «обнажая» свою тонкую восприимчивость, наблюдательность, доброту и «расположенность» к тому, что встречается ему на пути. Было бы неверно предполагать, что Поплавский, обретая известную раскованность, свободу выражения своих эмоциональных побуждений, откажется от иного подхода в решении задач графических серий: от обобщений, синтетичности в освоении материала жизни, от размышлений об общих ее закономерностях. Постоянно развивающееся и обновляющееся искусство мастера подтверждает, что именно эта линия, эта особенность эстетического освоения действительности очень близка ему, органично «вплетается» в его творчество. Свидетельство тому — серия цветных литографий «Льны Браславщины». В ней как бы развивается постоянно присутствующая в художественном сознании Поплавского идея о незыблемых ценностях коллективного труда, о красоте и силе народных характеров, общности людей разных поколений, традиционности определенных этических норм в сознании народа.

10. Браславские колхозницы

Фрагмент. 1970

11. Натюрморт с луком

1978

Показывая женщин-льноводов, хорошо ему знакомых, Поплавский озабочен не только передачей конкретных процессов труда (что для него, впрочем, тоже немаловажно), но и созданием определенного положительного идеала народных типов, народного трудового сознания. Близкий классическому искусству художественный строй рождает и более широкие ассоциации с положительными, жизнеутверждающими началами современной действительности. Не будет преувеличением и вывод о том, что Поплавский сознательно идет к созданию поэтически-возвышенного образа народа, народной жизни, народного идеала. И в этом он разделяет путь многих художников советского многонационального искусства, решающих сходные проблемы. Национальная особенность творчества Поплавского ярко проявилась и в приверженности его к драматическим и трагическим темам войны. Часто говорят о том, что Поплавский — художник резких контрастов. Это справедливо. Контрастность его замыслов, его серий возникает отнюдь не от отсутствия твердых позиций в творчестве, а рождена глубиной восприятия действительности во многих ее острых проблемах, размышлениями о прошлом и настоящем, о началах добра и зла. Наиболее остро, резко, активно выражен протест художника против опасности повторения темных страниц истории в серии цветных автолитографий «Время длинных ножей» (1982), отличающейся монументальной гротесковостью. мрачной символикой зловещих образов безнравственности, бесчеловечности. Для Поплавского эта серия явилась продолжением начавшейся еще в конце 60-х годов работы над литографиями «Память». Современность, полная драматических коллизий, противоборства сил мира и сторонников гонки вооружения, заставляет властно задуматься о главных проблемах жизни. Сам художник так говорит об этом: «Перевооружение, размещение новых видов оружия в Европе — всего не перечислить, что заставляет говорить о заболевании этой болезнью... Художник должен эмоционально, образно предупреждать всех мирно живущих, сколь опасна болезнь... Эта тревога, обращенная к людям». Художник обращается к проблеме безнравственности философии и идеологии фашизма, стремится разоблачать их своими средствами — с помощью высокого мастерства графики, поднимающейся до монументального звучания сатиры и гротеска.

Серия «Время длинных ножей» в творчестве Поплавского как бы противостоит своей острогротесковой направленностью многочисленным его произведениям возвышенно-героического и драматического плана, посвященным тяжким испытаниям народа в годы оккупации, героизму и мужеству советских людей. Темы эти постоянны, они идут как бы параллельно другим замыслам, и без них невозможна вся реалистическая, философско-содержательная линия его искусства, его глубоких внутренних импульсов. Поиски идеала мирной жизни, красоты, поэтики труда, лирических переживаний, романтика странствий вместе с темами войны, разоблачения сил зла составляют правдивую эпическую повесть жизни народа. «Военная тема всегда присутствовала в моих работах начиная с дипломной картины «Память»... Война для моего поколения — страшный отрезок жизни. Его нельзя забыть. Его должны помнить все последующие поколения»,— говорит художник. Как «вечную» тему рассматривает он этот исторический отрезок жизни народа и исследует его в самых разных аспектах — героики, трагедии, драмы, высоких моральных норм и глубины падения... Изобразительная эпопея Поплавского о Великой Отечественной войне составляет неотъемлемую часть замечательной традиции белорусского искусства и литературы, давших непревзойденные образцы творчества о времени великих испытаний. Естественно творческое содружество Поплавского с такими белорусскими писателями, как Я. Брыль, И. Мележ, А. Адамович, В. Быков.

Иллюстрации к повестям Быкова можно смело охарактеризовать как одни из наиболее сильных и драматичных в советской книжной