я набрал Жданова. Тот ответил сразу и подтвердил свое желание встретиться. Я продиктовал ему адрес и мы договорились о встрече после работы.

Мы сидели у меня на кухне и пили водку, принесенную Ждановым. Вместе с бутылкой он достал из портфеля квадратную плоскую коробку.

– Я в прошлом месяце в двушку должен был заселиться, ремонт уже сделал, – поведал Жданов. – Мне уже три года, как квартира положена, а я с беременной женой и ребенком до сих пор в общаге живу. В жилбыткомиссии сначала с обещанной комнатой, как молодого специалиста кинули, потом еще три года за нос водили.

Я разлил водку и мы опять выпили. Коллега Николай вытащил из кармана пачку сигарет и я почему-то не стал его окорачивать. Только поднялся и открыл форточку.

– Я когда понял, что жилья мне не светит, сам этот вопрос решать начал. Переговорил с нашими участковыми, они дали несколько наколок на притоны по своим участкам.

Коля дымил, а я не понимал, зачем ему притоны. Парень, он вроде видный и, если уж решил загулять от жены, то вполне мог рассчитывать на общество приличных женщин. Эти свои соображения я ему и озвучил, в очередной раз наполнив рюмки.

Жданов недоуменно уставился на меня. Потом что-то поняв или вспомнив, начал объяснять.

– Забыл, что ты недавно служишь. Ты вникай, авось пригодится. Все жилье делится на исполкомовское и ведомственное. У каждого предприятия есть свой жилой фонд для опять-же своих работников. И в каждом жилфонде обязательно проживают уроды, превратившие свои квартиры в шалманы. Коммуналку они годами не платят. И все они, в основном, ранее судимые и не по одному разу. Алкаши, наркоманы, тубики. Для соседей это жуткая беда. То пожар, то наводнение, постоянно шум и скандалы. Соседи стонут и пишут жалобы. Участковые ставят эти квартиры на учет и профилактируют, как могут. По нашим законам реально с ними ничего сделать нельзя, хоть и есть в УК статья. Но, если на притоносодержателе вдумчиво сосредоточиться тогда он уйдет на зону. И после этого, по ходатайству начальника РОВД к держателю жилищного фонда, можно забрать эту квартиру. Есть такие негласные договоренности. Главное, чтобы срок лишения свободы был более шести месяцев, чтобы можно было по закону выписать гада.

Я начал не только улавливать смысл, но и вспоминать, что да, так оно и было в эти времена махрового социализма. Хоть и пришел я в МВД в прошлой жизни немного позже, но застал все эти способы и методы. Однако, при чем тут я, мне так и не было понятно. Но перебивать собеседника я не торопился.

– Полгода назад у меня получилось упаковать притонщика. Все по-честному и все по закону. Он «планом» и маковой соломкой торговал. Сам его со своими операми задержал и все первичные следственные действия провел как положено. Барыга на четыре года ушел. С замом по быту швейной фабрики я тоже все согласовал, неси, говорит, письмо от своего начальства, получай ордер и заселяйся. Герасин вроде бы согласился, но две недели протянул с ходатайством. А потом я узнал, что его подруга из паспортного отделения в мою квартиру заселилась. И ходатайство на нее было подписано. Короче, кинул меня Герасин. Сука! Ну да ладно…

Николай поиграл желваками.

– Я теперь этого борова видеть не могу, не то, что работать с ним. К теще на Кубань уеду. Меня там старшим следаком в ГРОВД взяли.

Чувства Жданова мне были понятны. Парня не просто кинули, его бессовестно обокрали. Герасин и раньше не вызывал у меня добрых чувств, а теперь он воспринимался мной как конченый пидарас. В плохом смысле этого слова.

Николай подвинул ко мне лежащую на столе коробку.

– Тут катушка с пленкой, – пояснил он в ответ на мой вопросительный взгляд. – Потом послушаешь и сам решишь, пригодится это тебе или нет.

Я взял в руки и оглядел бобину на 525 метров магнитофонной ленты. Раритет, однако.

– У меня в производстве дело было по краже из пункта звукозаписи. С лицами. Жуликов я сразу закрыл, все изъятое барахло, как вещдоки сдал на хранение, а один магнитофон до передачи дела в суд себе в кабинете оставил. Музыку слушал, там записей целая коробка из-под телевизора была, – Роман намахнул рюмку и захрустел огурцом.

Я последовал его примеру, потом подошел к плите и выловив из кастрюли в две тарелки сварившиеся пельмени, поставил их на стол.

– Короче, когда Герасин с Копыловым начали тебя ломать, чтобы отмазать своего утырка, я запись включил на магнитофоне. Аппарат на тумбочке под столом был. Магнитофон студийный, запись отличная. Любая экспертиза подтвердит идентичность. Они там каждый себе на пару лет наговорили. В разговоре с ними, можешь смело на меня ссылаться. Серега, я тебе крепко должен буду, если ты Герасина сумеешь наказать. Он, сука, через полгода полковника получать собрался. А если официально на них попрешь, я готов быть свидетелем, – Жданов совершенно трезво посмотрел мне в глаза, – Через Олега меня найдешь, если что.

Усугубив остатками из бутылки, мы, оделись и пошли к таксистам. За водкой по двойной цене.

Глава 2

Время шло к полуночи. На территорию ГПЗ-4 нас с Нагаевым завез Еникеев. Упитанная вохрушка на воротах даже не заглянула в машину. В то, что на ГПЗ с дурным умыслом повезут взрывчатку, ей, скорее всего, не верилось, а остальное ее не волновало. Обычно охрана шмонает выезжающий транспорт, но и это далеко не всегда случается. Продукция, выпускаемая этим заводом слишком специфичная и предназначена она для тяжелого машиностроения. В быту и в гаражах рукастым мужикам она без надобности. А потому спросом у населения, на предмет украсть её, не пользуется. Вот и бдит охрана вполглаза.

Поставив «буханку» с тыльной стороны цветной литейки, Толян провел нас через бытовые помещения по пустым коридорам в кандейку металлургов. За столешницей из толстой и темной от грязи фанеры, в брезентовой спецовке сидел тот самый знаменитый виртуоз-фасонщик Аверьяныч. На крупном, в синих прожилках носу, у него висели очки, а в руках он держал потрепанную книжку. Кроме него в бытовке никого не наблюдалось. Всё было, как и договаривались.

– Здорово, Аверьяныч! – бодро протянул