роняя нецензурные слова и не обращая ни малейшего внимания на укоризненные взгляды членов Политбюро ЦК КПСС, взирающих на него со стены.

– Ты извини меня, Константиныч, но ты херню гонишь! – Мухортов все же уселся за стол, – Ты же спец, каких мало, ты зубы на следствии съел! Ну так неужели ты ему такое дело отписать не можешь, чтобы он на нем обоср#лся и шею себе сломал? – ехидно покачивая головой, словно неразумному ребенку, начал втолковывать Данилину замполит.

– И ты не беспокойся, когда дойдет до дела, я тоже в стороне не останусь! Уж ты поверь, я этому твоему Корнееву своего взыскания просто так не спущу!

Данилин задумчиво разглядывал кольца дыма, которые он пускал к потолку и размышлял над крикливой суетой партийного бездельника. Может, оно и странно, но какой-то непреодолимой злобы по отношению к летёхе Корнееву он сейчас не испытывал. От того, наверное, что будь он, Данилин, на месте пацана, то и сам поступил бы точно также, как молодой, но ранний следак. Если, конечно, у него также ума на все хватило. И, что уж там говорить, борзости тоже.

– У него есть уже гнилое дело, – тем не менее не сдержался Данилин, – Кражи многоэпизодные. Их в одно дело объединять надо. Там и опытный следак запросто шею сломит, – он вдруг осекся и взялся рассматривать иконостас на противоположной стене, устыдившись своего подловатого прорыва.

– Ну вот видишь, Алексей Константинович! Ведь можешь, когда захочешь! – опять побежал к холодильнику Мухортов.

– А что ты там про отдельное жилье говорил, которое этому Корнееву светит? Оно ведь все равно через нашу жил-быт-комиссию пройти должно будет? – еще больше оживился замполит.

Глава 3

– Докладывай! Что там у тебя по квартирным? Объединил? – следственный руководитель постукивал пальцами по столешнице.

Я молча положил перед ним подшивку дела, открыв его на нужном постановлении. Раздражающий дробный перестук прекратился, Данилин взял дело обеими руками.

– С чего намереваешься начать? – поднял он на меня не шибко добрые глаза командир районных следаков.

– Всех потерпевших по новой передопросить хочу. Теперь уже, исходя из того, что жулики по всем эпизодам одни и те же, – ответил я майору.

– Ты не тяни с этим делом! Сроки идут, а продляться до бесконечности тебе никто не позволит! – шеф посмотрел на меня оценивающе-строгим взглядом исподлобья, – Ты понял меня?

– Так точно! Понял, товарищ майор! – послушно ответствовал я Данилину, удивившись в глубине души его странным словам. То, что сроки по делам имеют свойство заканчиваться, мне было хорошо известно и без его напоминания. И он об этом знал.

– Иди, Корнеев! А по этому делу будешь мне докладывать движение раз в неделю! По пятницам и, чтоб со всеми материалами! Уяснил? – он опять как-то странно посмотрел на меня.

– Уяснил, товарищ майор! – опять смиренно ответил я строгому начальнику, – Разрешите идти?

– Погоди! – начальник СО взялся неторопливо прикуривать сигарету, – С кем ты там в городе шашни водишь? Или, может, у тебя в самой области связи? – в обращенных на меня руководящих глазах уже не скрываясь блестел колючий лёд.

– Нет у меня связей, Алексей Константинович, в нашей системе. Ни в городе нет, ни в области! – всамоделишно удивился я неожиданным для меня словам Данилина, – Были бы у меня там связи, я бы участковым целый год на земле ботинки не сшибал бы! И в районном следствии я бы сейчас не бегал! Я бы в следственном управлении штаны протирал, вы ведь сами это понимаете! – я открыто вперился взглядом в глаза начальства.

– Ты не крути, ты, что, правда думаешь, что у тебя получится за нос меня водить?! Сопливый ты еще, я тебя насквозь вижу, Корнеев! – майор начал заводиться, – С какого перепугу тебе жильё сверху хотят отвалить? Сколько помню, не было такого, чтобы рядовому следаку, да еще лейтенанту вот так подфартило! Кто там так душевно о тебе заботится, а, Корнеев?

Оголтело врать, что совсем уж не в курсе относительно жилья я поостерегся. Но и откровенничать на эту тему мне тоже не очень хотелось. Поэтому, на всякий случай я просто недоуменно пожал плечами и промолчал.

– Смотри мне, Корнеев! – как-то неуверенно попытался нагнать на меня жути майор, – Если замечу, что ты у меня за спиной в свои какие-то игрушки играть затеешься, я тебе, как куренку враз башку сверну! И никто тебе не поможет! Понял?! – в очередной раз озаботился моей понятливостью начальник следствия.

– Так точно, я все понял, товарищ майор! – заверил я противника игры в игрушки, – Разрешите идти работать?

Данилин с минуту что-то высматривал на моем лице, потом молча махнул рукой в сторону двери. Расценив этот жест, как подарок свободы, я поторопился покинуть руководящий кабинет.

У двери своего кабинета я еще от поворота заметил знакомую фигуру.

– Здорово, Вова! – протянул я другу ладонь, – Соскучился или дело какое? – не выпуская руки Нагаева, я потянул его к окну.

В кабинете сейчас наверняка находится Юля и вряд ли информация, с которой приперся Вова, будет пригодна для впитывания в ее мозг.

– Не случилось. В том-то и дело, что не случилось! – мой друг пристукнул кулаком по подоконнику. Потом сказал по-татарски неприличное слово и еще раз врезал по деревяшке, но уже гораздо сильнее и громче.

– Ты, Вова, РОВД мне не ломай, я здесь, между прочим, себе на кусок хлеба зарабатываю! – попытался я окоротить пока еще непонятную мне агрессию друга. – Говори, что там у тебя?

– Мать уперлась! – уткнулся лбом в холодное стекло мой бывший напарник, – Лев Борисович ее только через заключение брака прописать может. А она уперлась!

«Она, что, дура?!», хотел было спросить я, но к счастью, вовремя заткнулся, едва открыв рот и тут же его захлопнув.

– Я сам виноват, отпустил ее с родней советоваться. Они и насоветовали. Суки! – оставив в покое подоконник, Вова гулко ткнулся лбом в стекло.

– А ну-ка пошли, друг мой Вова, отсюда! – крепко взяв лучшего в мире татарина за руку, я потащил его к лестнице. Подальше от греха и от прочих резаных ран мягких тканей лица.

До обеда было еще