Сквозь белёсое марево донёсся женский крик. Где же она? Гарри хотел найти её, подойти и помочь. Но окружавшая его белая мгла замораживала тело, не позволяя даже шевельнуться.

— Гарри! — голос Рона звучал настойчиво, как будто он звал Гарри уже несколько раз. — Давай, Гарри, проснись!

Гарри моргнул. Почему он лежит на полу? Где эта женщина?

— Кто-то кричал? — пробормотал он.

Гарри увидел Рона, Гермиону и Джинни, стоявших вокруг него с обеспокоенными лицами.

— Это был Невилл, — очень тихо сказала Гермиона. — Эта штука вошла, и у тебя как будто случился припадок. Ты весь напрягся и упал. Но Невилл… — она расстроенно замолчала.

— Что случилось с Невиллом? — Гарри с трудом поднялся на ноги. Крик, который он услышал, был похож на женский, но, возможно, Гарри только показалось, что кричала женщина. Он опустился на скамью.

— Не знаю, — ответил Рон. Он был так бледен, что веснушки резко выделялись на белых щеках. — Невилл взглянул на это, отшатнулся и закричал, а потом рухнул на землю. Профессор Люпин сказал этой штуке: «Никто из нас не прячет Сириуса Блэка под мантией», направил на неё свою палочку, выстрелил чем-то серебристым, и она исчезла.

— Он проверил тебя и Невилла, — негромко сказала Джинни, разворачивая что-то в руках. — Он сказал, что тебе ничего не угрожает, но мы должны дать тебе это, когда ты придёшь в себя, — она протянула ему то, что разворачивала, и Гарри увидел плитку шоколада. — Когда он проверил Невилла… — Джинни неуверенно посмотрела на Рона и Гермиону. — Он был чем-то расстроен и поднял Невилла, как будто тот ничего не весил. Думаю, он забрал его с собой, — Джинни отломила кусочек шоколада и сунула Гарри в руку. — Мы все уже поели. Это помогает.

Несколько минут все четверо молчали. Гарри уставился на шоколад в руке, так и не съев его, пока Гермиона не потребовала:

— Гарри, ешь! Это действительно помогает.

Гарри откусил кусочек шоколада и с удивлением обнаружил, как по всему телу, вплоть до кончиков пальцев на ногах, разлилось тепло.

— Профессор Люпин сказал, что это были за штуки? — спросил Гарри, наконец-то почувствовав себя лучше.

— Это дементоры, — тихо ответила Гермиона. — Они сторожат Азкабан, а здесь, должно быть, искали Сириуса Блэка.

Когда поезд прибыл в Хогсмид, все четверо были по-прежнему подавлены и потрясены произошедшим. Впрочем, в этом они оказались не одиноки: все вполголоса только и говорили, что о дементорах. Гарри огляделся в поисках профессора Люпина и Невилла, но они, похоже, уже поднялись в замок.

На приветственном пиру учителя выглядели странно напряжёнными. Профессор Макгонагалл, опоздав, вошла в зал после того, как первокурсники столпились вокруг трёхногой табуретки с расположившейся на ней Распределяющей шляпой. Гарри заметил, как Макгонагалл взглянула на Дамблдора и коротко покачала головой.

Гарри оглядел гриффиндорский стол и понял, что Невилл к ним не присоединился. Насколько же плохо ему было, что он пропустил пир? Гарри посмотрел на преподавательский стол. Три стула пустовали — мадам Помфри и профессора Снейп и Спраут отсутствовали. Зато здесь был профессор Люпин — сидел рядом с очень мрачным Дамблдором.

После распределения Дамблдор встал и произнёс серьёзную речь о дементорах, охраняющих школу, предупредив, насколько они могут быть опасны. Гарри почти не слышал его, озабоченный неприятными ощущениями в пустом желудке, захватившими его, когда схлынул адреналин, вызванный событиями в поезде. Последние две недели всё, что он ел, это холодный чай по утрам с чёрствыми тостами, так что хорошенько поесть ему сейчас точно не помешает. Намазав на хлеб толстый слой масла и положив на тарелку побольше картошки, Гарри приналёг на еду, понимая, что для выздоровления ему просто необходимы калории. Однако, как бы он ни был голоден, объедаться не стал, зная по опыту, что если запихнёт в себя слишком много, могут возникнуть неприятные последствия.

Профессор Снейп наконец вернулся к столу, но Макгонагалл уже ушла. Снейп выглядел ужасно. Его обычно бледное лицо стало совершенно бесцветным и застыло бесстрастной маской, под которой пряталось всё, что он мог чувствовать. Он производил впечатление человека, только что получившего известие о тяжёлой болезни или смерти друга и полного решимости выдержать удар.

Снейп что-то шепнул Дамблдору, и тот резко поднялся. В зале воцарилась тишина, все уставились на директора, ожидая очередной речи, а он застыл, кажется, забыв, где находится. Снейп тронул его за рукав, словно напоминая, и Дамблдор, будто очнувшись, глухо сказал:

— Прошу прощения, дело чрезвычайной важности вынуждает меня покинуть вас.

Он устремился за дверь вместе со Снейпом, и его серебристо-синяя мантия развевалась в унисон с чёрной мантией профессора.

Немного погодя профессор Флитвик отпустил всех в спальни, за что Гарри был очень благодарен, поскольку не знал, как долго сумеет ещё продержаться. Других студентов заинтриговала маленькая драма, разыгравшаяся среди преподавателей, но Гарри сейчас интересовала только кровать.

Невилла по-прежнему не было. В ногах кровати стоял его нераспакованный чемодан. Его жаба, Тревор, одиноко (как полагал Гарри) сидела в своей банке на прикроватном столике Невилла.

Гарри быстро принял душ, переоделся в пижаму и нырнул под одеяло ещё до того, как пришли остальные мальчики. Ему совершенно не хотелось объясняться по поводу своих многочисленных синяков.

Неожиданная мысль пришла в голову Гарри. Он посмотрел на почти зажившие синяки на внутренней стороне предплечий. Он получил их от дяди Вернона, когда пытался защититься от удара фирменной узловатой палкой Дадли. Синяки, которые показал им Невилл, были очень похожи.

Гарри решил спросить Невилла об этом утром и впервые за последние недели спокойно уснул.

За завтраком Гарри заметил, что мадам Помфри и профессоров Макгонагалл, Спраут и Снейпа снова нет. На этот раз отсутствовал и Флитвик.

Оставшиеся за столом преподаватели хранили полное молчание. Хагрид вытирал глаза огромным носовым платком. Одна из преподавательниц, которую Гарри нечасто видел за завтраком, женщина в огромных очках, делавших её похожей на гигантское насекомое, совершенно посерела и тряслась, явно пребывая в шоке. Мадам Хуч обняла профессора арифмантики, которая, казалось, плакала, уткнувшись лицом в её мантию. Профессор Люпин сидел неподвижно, уставившись в свою чашку.

Дамблдор выглядел так, словно за одну ночь постарел на пятьдесят лет.

— Прошлой ночью в Больничном крыле умер Невилл Лонгботтом, — сказал он тихим голосом, который, тем не менее, был слышен в каждом уголке зала.

Гарри услышал, как ахнула Гермиона, но не отвёл глаз от преподавательского стола.