Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— А волосы?!
— Так будет лучше. У Тэнэби волосы другого цвета. Если бы ты стал пользоваться краской, кто-нибудь это заметил бы. А седина после такой травмы никого не удивит.
— Ладно, а руку-то зачем?
— Это было необходимо. Видишь ли, тебе придется вернуться в школу и хоть как-нибудь ее закончить.
— Зачем мне в школу? — возмутился Кэн. Он уже не ребенок, чтобы его в школу пихать.
— Затем, что каждый маг мужского пола должен закончить военную школу. Это обязанность, от которой мы не сможем отвертеться. Ты вообще хоть когда-то хоть где-то учился?
— Конечно! Я целых два класса благотворительной школы окончил.
Вместо того, чтобы восхититься, Хэно поморщился.
— Благотворительная школа? Это где учат счету, письму и богословию?
Кэн решил не рассказывать, что до богословия у него дело не дошло. Писания они должны были читать сами, уже в третьем классе. Он только слышал самые простые легенды, да и из тех запомнил только три имени, исключительно потому, что ими все ругались или божились. Высший, который там, наверху вроде как самый главный; Рах, который когда-то едва не полмира разворотил; и Вэда — богиня разврата. Но это, кажется, были не те знания, которыми следовало здесь хвастаться.
— Впрочем, это уже неплохо, — подумав, решил Хэно. — Хотя бы грамоте тебя учить не придется. Если, конечно, ты ее не забыл.
— Конечно, не забыл! — обиделся Кэн. — Только я все равно не понял. Ну ладно, пойду я в эту вашу школу. А рука при чем?
— А это чтобы к тебе не цеплялись. В школе приняты дуэли, как магические, так и на мечах. Ты же никогда не держал в руках меча, а твоя магия... Тебе еще надо обучаться. Но если ты предъявишь покалеченную руку, никто не станет тебя вызывать.
— Почему это? — изумился Кэн. Кодекс улиц предписывал бить врага, пока он слаб. Дураков нет поблажки давать.
— Потому что это нечестно, — удивился и Хэно. Некоторое время они смотрели друг другу в глаза с равным недоумением. Кэн первым отвел взгляд и пожал плечами.
— Странные вы...
— Руку я тебе обжег не сильно, — стал рассказывать Хэно. — Но будет небольшая скованность в пальцах. Это тебе должно напоминать, чтобы ты не очень бравировал. Притворяйся, будто рука едва действует. Это будет твоей гарантией безопасности. Тебя скоро сбросят со счетов. Экзамены ты, конечно, завалишь, и в армию тебя не возьмут по инвалидности...
— Какой еще инвалидности? — снова взвился Кэн.
— Ты не владеешь вычислительной магией, — принялся терпеливо втолковывать Хэно. — Ты все забыл, помнишь? Что же касается физической магии... Ну, будем напирать на то, что она нестабильна после травмы. Вряд ли у тебя что-то начнет получаться уже сейчас. Но это неважно. Суть в том, что если мы хотим предъявить тебя обществу, пойти в школу тебе придется. Если я так и оставлю тебя дома, это вызовет слишком много лишних вопросов. Ничего, страдать придется недолго. Заодно ты вникнешь немного в суть происходящего, познакомишься с людьми. Все на пользу. Потом, когда тебя спишут, ты вернешься домой, и вот тогда мы с тобой займемся делом.
Кэну страшно захотелось узнать, что это за магии такие, но пока он соображал, как спросить, в дверь постучали. Точнее, тихонько поскреблись, но Кэн все равно вздрогнул.
— Это няня, — спокойно сказал Хэно.
— Какая еще няня? — Кэн слегка запаниковал. Он никак не ждал встретиться здесь с кем-то прямо сейчас, когда он еще не понимает, как себя вести. Тем более, он голый, а там — женщина.
— Твоя няня, — невозмутимо пояснил Хэно и чуть повысил голос: — Входи, Зенеда.
И она вошла.
Аристократы издавна запретили всем, кроме них, носить длинные одеяния. Хоть какой ты богатый банкир, а шуба — не больше чем до колена. То же касалось и женских платьев. Но если женщина хотела полностью скрыть ноги, ей дозволялось носить басара — прямые грубые штанищи, широкие, как трубы парохода. Такие скрывали не только ноги, а вообще все, на что стоило посмотреть, и Кэн терпеть не мог, когда девушки их носят. Но вот на няне басара он полностью одобрил. И даже предпочел бы, чтобы они начинались от макушки. Потому что няня оказалась старухой, сухой, как палка, сморщенной, как печеное яблоко, и страшной, как демон. В руках няня несла поднос, на котором стояли горшочки, пахнущие едой, и это несколько примирило Кэна с ее появлением.
Старуха поставила поднос на маленький столик у кровати, а потом схватила столик морщинистыми лапками, похожими на две коряги, и с нестарческой силой придвинула его поближе.
— Кушай, малыш, — ласково проскрипела она.
— Угу, — буркнул Кэн, но с места не двинулся, только плотнее закутался в одеяло. Вылезти он не решался, хотя в желудке от запаха еды немедленно забурчало.
— Сейчас я тебе одеться принесу, — проворковала няня. Она ушла в дальний угол комнаты, отодвинула там какую-то створку, за которой Кэн заметил целую кучу тряпок.
— Она знает, кто ты, — сказал Хэно. — Перед ней можешь не притворяться.
Кэн вытаращил глаза. Он-то думал, строжайшая тайна, а тут какая-то старуха, явная прислуга, и та знает! Но спросить об этом опять не успел. Бабка