Сэр Дэвид покачал головой, а потом провёл ладонью по тёмным волосам.

— Ничего страшного, — сказала Айрис, которой тут же стало неловко за банальность этой фразы. Она опять не знала, что будет уместно сказать в таком случае, в таком ужасно запутанном случае…

— Еси вы захотите покинуть Эбберли, вам выплатят жалованье за четыре недели. И, разумеется, рекомендации будут самыми лучшими.

Айрис в очередной раз удивилась тому, как сэр Дэвид строил предложения. В колледже было довольно много девушек из аристократических или просто богатых семей; Айрис никогда не общалась с ними близко, у них был свой круг, но замечала, что о некоторых вещах они говорили точно так же — словно что-то произошло или должно было произойти само собой. Не «я выплачу вам жалованье», а оно окажется выплачено каким-то чудесным способом. Но, может быть, за этих людей действительно всё делала прислуга, и они даже не знали, каким образом исполняются их пожелания.

— Я собираюсь продолжить работу, — сказала Айрис.

Сэр Дэвид поднял на неё тёмные измученные глаза:

— Благодарю вас.

— Может быть, принести вам чай, или воду, или кофе? — неожиданно для самой себя выпалила Айрис. В её обязанности не входило подносить сэру Дэвиду напитки, но ей хотелось сделать для него что-то хорошее.

— Спасибо, мне ничего не нужно, — сказал он.

Айрис поняла, что он хочет, чтобы его оставили одного.

_______________________________

¹ Сомервиль — один из немногих на тот момент женских колледжей Оксфордского университета.

Глава 1. Главный дом

2 августа 1964 года

На станции Айрис встречал Уилсон. Людей на перроне было мало, и Айрис сразу догадалась, что именно этот немолодой уже, но очень крепкий мужчина в низко надвинутой кепке приехал за ней. В отличие от прочих встречающих, он не ждал, не высматривал с надеждой среди выходящих из вагонов пассажиров кого-то своего. Он прибыл сюда по поручению, выполнить работу. Несмотря на свой незаинтересованный вид Айрис он приметил быстро:

— Мисс Айрис Бирн? — спросил он. И в то же мгновение, не дожидаясь ответа, потянул чемодан из её рук.

Пока они ехали в поместье Эбберли, находившееся в тридцати милях от Стоктона, Уилсон время от времени показывал на что-то, по его мнению, примечательное и давал короткие пояснения:

— Здесь была обувная фабрика, давно закрылась. Видите парк по ту сторону железной дороги? В нём дуб, которому не менее шестисот лет.

Центр Стоктона, где, как Айрис читала, была примечательная церковь четырнадцатого века и замок двенадцатого, они не увидели. Уилсон быстро свернул к окраинами, а потом они и вовсе выехали на дорогу вьющуюся меж ферм, садов и полей.

— Вон там у нас руины монастыря Святого Ботольфа.

Айрис посмотрела туда, куда указал Уилсон: далеко, где поля заканчивались, поднимался невысокий пологий холм, и на нём были заметны крошечные серые строения, как будто бы даже арки… С такого расстояния было не разобрать.

Дорога повернула, и руины монастыря исчезли из виду.

— Это единственное место на всём пути, откуда видно монастырь, — похвастал Уилсон. — Буквально двадцать секунд — и всё.

— Он открыт для посещения? — спросила Айрис. — Или это частные владения?

— Монастырь-то? Открыт. Землю ещё до войны передали в Национальный Траст, так что можно туда сходить… Но он не так близко от города, как отсюда кажется. В Стоктоне есть туристическое агентство, позвоните туда, они по выходным устраивают экскурсии. До монастыря на автобусе доезжают. О, видите впереди указатель?

Айрис видела, хотя прочитать, что там было написано, пока не могла.

— Поворот на ферму Хемингби… Будем проезжать там, посмотрите налево, увидите железную дорогу. Это точно то место, где Руперта, брата сэра Дэвида, чуть не переехал поезд. Машина застряла на путях, они с шофёром еле успели выскочить. А у поезда два вагона с рельсов сошли. Жуткая история.

Айрис действительно увидела фермерский дом стоявший недалеко от дороги в окружении деревьев, а далеко за ним тянулась блестящая полоса железной дороги.

Они долго ехали вдоль неё.

Места были красивые, не поспоришь… Айрис выросла в городе, и, чтобы увидеть поля и фермы, нужно было сесть на автобус. Мать никуда ездить не любила, да и нужды у неё не возникало. Почти у всех соседей, у всех девочек в школе были родные и друзья в других городах, были заболевшие тётушки и выходящие замуж кузины — кто-то, к кому можно было поехать. У Айрис никаких тётушек или дядюшек не было. Ездили они только раз в год на море, в Борнмут или Торки.

Её слегка потряхивало от нетерпения и возбуждения. Она окажется в огромном старинном поместье с огромной старинной библиотекой, в доме, где писала свои книги Клементина Сетон… Айрис не была её горячей поклонницей (книги Сетон для детей ей и вовсе не нравились), но если бы ей посчастливилось найти какие-то неизвестные рассказы, или черновики, или какие-то важные заметки, то это стало бы настоящем открытием, а значит, у неё был бы шанс получить место в университете и заняться исследовательской работой, чем-нибудь более интересным, чем преподавание истории в частной школе для девочек.

К тому же, свой шанс стать учительницей в частной школе, Айрис уже упустила. Перед отъездом из Оксфорда она отправила в Бененденскую школу письмо, в котором объяснила, что не сможет приступить к работе в конце августа и принесла извинения за доставленные неудобства. Айрис не чувствовала в себе призвания учить других, и как только профессор Ментон-Уайт предложил ей поехать в Эбберли, немедленно согласилась.

До места они добирались они около часа (Уилсон объяснил, что им приходится делать большой крюк до единственного на много миль моста через реку Арун), а когда приехали, Уилсону пришлось выйти из машины, чтобы открыть ворота. Айрис обратила внимание, какой он достал из сумки ключ: старинный, длинной с ладонь, с красивой резной головкой…

Пока Уилсона не было в машине, Айрис заколотила ладонями по коленям в каком-то неуёмном восторге. Да, она приехала сюда всего лишь разбирать и каталогизировать книги в библиотеке, но это было настоящее поместье с парком, с коттеджем привратника, с коваными воротами и ключами величиной с ладонь… К этому просто невозможно было отнестись равнодушно!

Главный дом оказался даже больше и великолепнее, чем Айрис предполагала. Эбберли-Хауз на фотографиях казался довольно простым: у него не было ни барочных башенок, ни георгианских портиков, ни неоготической каменной резьбы — скромный фасад из светлого камня почти без украшений. Но именно в этой простоте скрывалось что-то значительное и благородное, вызывавшее нечто похожее на трепет.