Дана покачала головой.

– Ну, как знаешь. Мне идти надо, у нас один пострадавший умирает – не дождется он, по всему видать, помощи. Матушка велела побыть у него. Смотри, не уходи отсюда никуда, хорошо?

Договаривала Анна уже на ходу – спешила к дальнему углу зала, где у окна на столе лежал мужчина. Вокруг все было забрызгано кровью, суетились люди.

Дана постояла полминутки, прислушиваясь к себе. Особенно – к глазам. А потом тихо выскользнула из кухни и пошла в зал. Во всеобщей суматохе, стонах раненых и переговорах монахинь никто не обратил внимания на еще одну женщину, чей взгляд скользил по раненым.

Мужчина средних лет в странной одежде с разорванной штаниной. Забинтована голова, сломанная рука висела тряпкой вдоль тела и была неестественно вывернута. Две послушницы хлопочут – срезали штанину, перевязывая кровящую рану на бедре. Сердце человека – сильное, источник жизни все еще яркий.

«Этот выживет, хоть и страдает от боли. А этот уже отключился, что хорошо. У него полно переломов, и быть без сознания – лучше. Выживет, если убавить боль, пока он не придет в себя. Надеюсь, монахини знают какой-нибудь способ».

Еще два крупных мужчины были целехоньки, не считая мелких царапин. Но по пустым глазам и обмякшим лицам было видно, что они в шоке.

Она дошла до стола у окна, и встала поодаль в ногах – с другой стороны раненого загораживали две широких спины.

– Петрович, ты это, ты держись! – бормотал один из здоровяков, склонившись над умирающим. – Ты чего это удумал, а? Ну, куда же мы без тебя, Петрович?

«А вот тут дело плохо. Внутреннее кровотечение, ребра переломаны, разбита голова. Если не умрет от потери крови, то от боли – точно».

Внутренняя энергия почти погасла в теле еще недавно сильного и здорового человека. В животе еле-еле теплился слабенькая искорка, готовая в любой момент вспыхнуть последний раз и погаснуть. А остальное тело уже потихоньку холодело от потери крови и жизненной силы».

Мужик вдруг открыл глаза и осмысленно посмотрел вокруг себя. Слабая гримаса, напоминающая улыбку, скривила его лицо.

– Петрович! – обрадовался мужик. – Держись! Леха, Колдун глаза открыл, ему лучше! – крикнул здоровяк третьему приятелю, сидевшему на стуле в изголовье.

Тот немедленно подскочил и посмотрел на умирающего с надеждой.

«Ошибаетесь, ребятки!»

Дана подумала, и пошла к столу. Леха, как почуял, мгновенно перетёк, загораживая проход. И замер, давя тяжелым недобрым взглядом. Друг? Соратник? Охранник? Вот и второй подоспел. явно видно, что напарники…

– Пропусти, – жёстко произнесла Дана. – Я хочу помочь.

Стена из костей и мышц не шелохнулась. Леха прошёлся по ней взглядом, прошипел яростно-отчаянно:

– Да чем ты можешь помочь?! Ты – кто?! Монашки сказали, что он… что ему…

– Как хочешь, – Дана не стала дослушивать истерику, Развернулась в сторону кухни, бросила через плечё с первым шагом: – Считай, что потерял работу.

– Погоди! – Леха догнал, схватил за плечо.

Плечо, ушибленное и в царапинах, припекало от внутреннего огня. Но когда бугай в него вцепился, оно вспыхнуло болью. Она стиснула зубы, зажимая в себе ругань. И посмотрела на руку, затем в глаза Лёхи. Он резко отдёрнул руку.

– Я не то хотел сказать, – он нервно облизывал губы, – я хотел… Короче – помоги, если можешь. Ну, хотя бы попробуй! Колдун – он, понимаешь, он такой мужик! Он такой…

– Отойди.

Леха, непонятно для себя почему, заробел перед какой-то монашкой. Уж больно уверенно себя она вела – как будто все тут у нее в подчинении. Он отшагнул, давая пройти к Колдуну. Дернулся шугнуть следом, и сам себя дёрнул обратно, чтобы не мешать какой-то девчонке в старушечьем платке по брови лечить босса.

Дана положила руку на живот умирающему. Закрыла глаза и сосредоточилась на ощущениях. Мельком отметила, что с закрытыми глазами она продолжала видеть. И даже смутно видела на десяток шагов за стеной. Только картинка стала туманной и черно-оранжевой. Изменились и звуки, став чище и резче. Обострилось обоняние – нос наполнился новыми запахами, и усилились уже знакомые. Пяток секунд она просто привыкала к новым ощущениям, а потом вернулась к раненому.

«Надо закрыть рану, из которой внутрь живота течёт кровь… Интересно, если просто влить своей жизни – поможет? И если да, то как бы самой не того… Ведь тоже… на силе воли двигаюсь. Ах, была не была, надо попробовать! Надеюсь, потеряюсь и упаду раньше, чем отдам последнее…»

Через десять минут Колдун продолжал жить. И искорка, разгоревшаяся в животе, потянулась теплом и затянула что-то, откуда лилась кровь. Дана переместила руку на голову – убрать боль, чтобы он пришёл в сознание и помогал бороться за свою жизнь. Источник его жизни все еще оставался крохотным, но уже не грозился погаснуть в любой момент.

«Сейчас уйдет боль».

– Посмотри на меня, – Дана обратилась к своему пациенту, – открой глаза.

За ее спиной сгрудились монахини, те, кто был свободен от помощи раненым. Они что-то синхронно шептали, но это не мешало Дане в ее целительском эксперименте.

– Как его имя?

– Александр Петрович… Александр! – торопливо ответил Леха.

Знакомые сочетания букв ранили прямо в самое сердце. Александр… Лекс…

Чувство горечи сбило было концентрацию, но человек на столе застонал – и Дана выскользнула из воспоминаний.

– Александр, открой глаза, – твердо попросила она, – ты меня слышишь, я это знаю. Сейчас уйдет боль, я обещаю.

Веки раненого дрогнули и медленно поползли вверх. Затуманенные болью глаза остановились на лице девушки. Сморгнули. Прояснились, отгоняя боль от разума.

– Ты, это… ты как это делаешь-то? – забубнил под боком второй охранник. – Леха, ты смотри, он же живой! Петрович, ты это… ты молодец!

Дана улыбнулась уголками губ.

«Я помогу этому Александру здесь, а тому… пусть помогут, где он ни был, тот, кто в силах это сделать!»

Она закрыла глаза, нашла его искорку и начала подливать своей силы и потихоньку раскручивать вихрь.

Через час в зал начали вбегать люди в странной белой одежде. Первые сразу же ринулись к столу с пациентом Даны. Должно быть, среди раненых он был самым важным.

Клубок жизненной энергии в груди Колдуна уже заметно увеличился в объеме и теперь медленно, но уверенно вращался. Ещё не заращивая, но уже удерживая в живых.

Дана, почуяв настрой этих людей в белом, отпустила пациента и отшагнула. Без её поддержки, всё могло откатиться, но эти пришедшие должно быть, знали, что делать. А ей самой сейчас лучше всего затеряться в толпе. Хотя, сестра Анна согласилась с тем, что ни в какой госпиталь девушка не поедет… и не полетит, тем более.

Суета вокруг раненых стремительно нарастала – их укладывали на носилки и выносили на улицу. Дана, чтобы не мешать, вышла и встала у стенки. Глядя на большую хвостатую карету с окном впереди, рокочущую и шуршащую положенной на бок ветряной мельницей на крыше. Только лопасти были не тряпичные, а будто из длинных двуручных мечей… подходить близко Дане сразу расхотелось.