там особо не любил — все заботы сваливали на него, как на внука. Но вот теперь они отчего-то были готовы пойти даже на подобные уловки, лишь бы вынудить его приехать и перезахоронить покойницу! Бред!

Алкоголь плескался в крови огненной водой. Федя бесстрашно с фонарём обследовал бункер, не уставая при этом злиться на Зою и Лиду. Наверняка это всё была их идея! Вот же им не сидится спокойно по домам, везде им надо влезть, всё сделать по-своему!

Телефон зазвонил снова. Федя с трудом удержался от того, чтобы не запустить джойстиком в экран, а потом посмотрел на сотовый. Абонент «Старуха» настойчиво звал его поднять трубку.

Федя нахмурился. Ему казалось, что он отключал телефон. Но может, недостаточно долго держал кнопку выключения? Или и вовсе только хотел это сделать, но не сделал?

Он молча ответил на звонок.

— Сыро и холодно… Кругом вода… — мгновенно прошептали ему в ухо. Голос был неживым, тусклым и трескучим. По коже Феди пробежал мороз, и он встал закрыть окно.

— Кругом могильная вода… — повторили в трубке.

И Фёдор вдруг ощутил, как ухо обожгла стылым поцелуем струйка воды, которая быстро пробежала по щеке, шее и пропитала футболку. Из телефона сочилась ледяная грязная влага. И её становилось всё больше и больше. Федя испуганно кинул телефон на пол, коснулся щеки. Она была влажной, и эта влага остро пахла раскисшей землёй и дышала хладом.

— Вода… — напоследок протрещал голос в телефоне, и экран погас. Только расплывшаяся мутная лужица воды под сотовым и не давала поверить, что случившееся Феде почудилось.

Он сглотнул, медленно подошёл к телефону и подобрал его. Телефон выглядел совершенно нормально. Фёдор зажмурился, пальцами помассировав веки. Наверное, ему не следовало так много пить сегодня. Это из-за виски и хоррор-игры его так крепко развезло, что стало мерещиться всякое странное. Нужно было просто проспаться. Вот и всё.

Едва голова коснулась подушки на диване, Федя мгновенно заснул, словно кто-то незримый щёлкнул пальцами, и сознание вмиг отключилось. Ему снился старый дом в деревне Порубы: грязная разбитая дорога вела к покосившейся избушке. Калитка была призывно открыта, а в окне за прозрачным тюлем виднелся силуэт — Раиса опять была на посту и в окно следила за всем, что творилось на улице. Федя испытал странное чувство, будто там этого силуэта не должно было быть. Но чем ближе он подходил к домику, тем темнее становилась фигура у окна, тем сложнее было рассмотреть — кто же это был на самом деле…

Фёдор нетерпеливо вбежал в сени, оттуда распахнул дверь в комнату. У окна никого не было. Но зато на двух табуретках стоял обитый бархатом открытый гроб. В нём лежала покойница. В чёрном платье, с причёсанными волосами, с церковной свечкой в переплетённых одеревеневших пальцах. Огонёк свечи бросал пугающие тени на неживое лицо старухи, но Федя всё равно склонился к нему и сухо поцеловал покойницу в лоб, прощаясь.

Когда он отстранился, рот мёртвой старухи начал медленно открываться, будто чёрный зев бездонного колодца, в котором всё прибывала и прибывала вода. Она начала сочиться изо рта, ушей и носа, стекала по щекам и подбородку, ручьями убегала вниз, прячась под волосами. Фёдор как заворожённый смотрел на потоки воды цвета дёгтя, исторгаемые покойницей.

Гроб заполнялся водой, будто тонущая лодка, пока тело старухи полностью не скрылось под непрозрачной чернильной поверхностью. Осталась лишь тонкая догорающая свечка, чьё рыжее пламя отражалось в чёрных водах, металось бликами по стенам пустой избы. И стоило фитилю дотлеть, Федя резко проснулся в своей квартире.

Была середина ночи, комнату совершенно выстудило. Фёдор задрожал, стуча зубами, выпутался из одеяла и побрёл к окну. Оно было распахнуто, хотя перед сном, кажется, Федя его закрывал. С грохотом захлопнув окно и пошарив мутным взглядом по комнате, Фёдор вдруг почуял резкий запах мокрой земли.

Он шмыгнул носом, запах не ослаб. Его босая нога неожиданно заскользила в темноте на чём-то влажном. Чудом удержав равновесие, Федя быстро нашарил рукой торшер, включил свет и уставился под ноги. От окна и до самого дивана тянулась неровная цепочка лужиц. И именно от них шёл этот навязчивый запах влажной земли.

Было нечто до дрожи жуткое в этих лужицах. Будто через окно в квартиру Феди пробрался чужак, прошлёпал мокрыми ногами через всю комнату, а потом исчез. Но Федя жил на восьмом этаже.

До позднего утра он спал рывками. То проваливаясь в дрёму, то просыпаясь и боязливо оглядываясь. Ему всё казалось, что в серой предрассветной дымке из угла за ним кто-то молча наблюдал. Федя был готов поклясться, что слышал пару раз отчётливый звук падающих капель и журчание стекающей воды. Но к его пробуждению в углу не было ни следа. А мокрые пятна на полу, тянувшиеся от самого окна, видимо, высохли.

Всё явнее дурные грёзы казались ему лишь последствием чрезмерного возлияния. В самом деле, зачем он только накрутил себя после вчерашнего звонка?..

Голова побаливала, в теле чувствовалась неприятная скованность, и Федя решил перед завтраком полежать в ванне четверть часа. Горячая вода всегда помогала ему прийти в себя и расслабиться.

Он забрался в объятья эмалированного ложа, подтянул колени и включил воду. Шумный горячий поток с рёвом хлынул в ванну, лаская обнажённую кожу. Федя закрыл глаза и отдался этому теплу, смывавшему всю тяжесть прошедшей ночи.

Ванна наполнялась быстро, и только когда вода пощекотала Феде подбородок, он распахнул веки и потянулся к крану. Но оцепенел, стоило ему увидеть, что он лежал в ванне, наполненной мутной грязной водой, будто с примесью глины и песка. Он охнул, брезгливо поднимаясь и сверху оглядывая отвратительную жижу, в которой ему невольно пришлось поплавать.

В то же мгновение его ступню что-то безжалостно схватило под водой костлявыми пальцами, и Федя испуганно взвыл, завалившись на стену. Ногти впились в кожу, пронзая плоть чуть ли не до костей, и Федя выскочил из ванны, практически выдрав ступню из цепких пальцев. Он потрясённо уставился на мутную воду, но едва ли в ней было видно, что за чудовище таилось на дне.

Дёрнув цепочку, Федя вытащил пробку из слива. Вода закрутилась водоворотом, с хлюпаньем всасываясь в трубы. Пока в ванне не осталось ничего. Совсем ничего.

Федя ошеломлённо взглянул на ступню — там кровоточили пять глубоких ранок.

Ему это всё не казалось. Ему это всё не мерещилось. Боль стала мерилом его реальности.

Накинув на мокрое тело халат, он бросился в спальню. И сразу споткнулся на пороге. Всюду стояла