вода, покрывая пол тонким слоем. Из центра в сторону Фёдора медленно плыл пустой гроб, обитый пурпурным бархатом. Он плавно покачивался, словно величественная ладья на озёрной глади, и на бортах подрагивали огоньки тонких церковных свечек. Расплавленный воск стекал по гробу вниз и жёлтыми каплями срывался в воду, порождая рябь.

Было утро, сквозь занавески сочился рассеянный свет, но отчего-то ночной кошмар продолжался, будто рассвет ещё не наступил и по-прежнему властвовали тени.

Смолянистая непрозрачная вода волнами билась о порог, касаясь ног Феди, а он распахнутыми от ужаса глазами наблюдал за качавшимся гробом, неумолимо приближавшимся к нему. Пустой гроб искал того, кто займёт его тесное нутро.

— Нет… Нет… Нет!.. — исступлённо зашептал Фёдор. — Старуха, неужели это ты? Неужели даже после смерти ты будешь терзать меня?!

Он нервно захлопнул дверь, ведущую в комнату, и привалился к ней спиной.

Такого не могло быть, просто не могло быть! Он словно стал героем хоррор-игры, в которые сам так любил играть. Вот только быть этим героем в реальности ему не очень хотелось.

Из-под двери в коридор медленно стала сочиться ледяная вода, подбираясь к босым ступням Феди неумолимым хищником, неотступно преследующим добычу. Фёдор испуганно шарахнулся в сторону. Дома оставаться было просто небезопасно.

Накинув куртку прямо на халат и сунув ноги в обувь, он выскочил из квартиры, торопливо запирая входную дверь. Судорожно ткнул кнопку лифта, прислушиваясь к лязгу стальных канатов в шахте. Слева раздалось тихое журчание.

Из-под входной двери Фединой квартиры просачивалась тёмная вода, заполняя тамбур. Она текла сквозь щели, выискивая любые пути, а через пару ударов сердца хлынула из замочной скважины. Федя сжал губы и в два раза быстрее стал щёлкать кнопкой лифта. Но тот всё с утробным гулом ползал по шахте, не приближаясь к нужному этажу.

Плюнув на всё, Федя ринулся к лестнице. Он перескакивал ступеньки через одну, практически пролетая пролёты один за другим. А за спиной слышался звук воды, ручьями стекавшей по лестнице. Она всё набирала скорость, будто полноводная река, прорвавшая плотину и угрожавшая затопить всё и вся.

Когда Федя был на пятом этаже, вдруг с грохотом распахнулись створки старого лифта. В тусклом жёлтом свете внутри вертикально стоял открытый гроб, где на белой подушке покоилась Раиса. Но в облике усопшей не было ни покоя, ни умиротворения. Её седые волосы мокрыми неприглядными сосульками свисали вниз, влажное покрытое глиной и песком платье сгодилось бы теперь лишь на половые тряпки. Неживое лицо было искривлено в гримасе недовольства и злобы, глаза закрыты, а скрюченные пальцы шевелились, как безобразные паучьи лапки.

— Бросил бабушку… Бросил… — плачущим срывающимся голосом прошелестела покойница. — Теперь бабушка совсем одна лежит в сырой могиле. В воде и холоде… В холоде и воде…

Волосы на затылке у Феди встали дыбом от увиденного, но он нашёл силы ответить этому жуткому видению:

— Всю жизнь я у тебя мальчиком на побегушках был и ни слова благодарности не услышал! Хватит! Достала, старая карга! Умерла, так лежи себе в земле мирно, дай мне пожить спокойно!

Его крик эхом разнёсся по всем этажам в подъезде, но покойница не исчезла. Лишь продолжила недовольно шамкать мёртвыми губами:

— Бросил бабушку…

Не слушая больше старуху, Федя продолжил спускаться. Под ногами стояла вода, натёкшая с верхних этажей. Она покрывала ступени, и Федя, чтобы не поскользнуться, ступал медленнее. А на каждом пролёте его ждали распахнутые двери лифта, где стоял гроб с мёртвой Раисой, и бабка настойчиво шептала:

— Бросил…

— В воде бабушку оставил…

— Давит могильная водица, давит…

Зажав уши, Фёдор выскочил из подъезда, сипло дыша и пребывая в крайней степени злости. До того ему было гадко на душе, что капризная докучливая старуха не оставила его и после смерти. И хотя и страшно было наблюдать все эти видения, насылаемые покойницей, но повестись у неё на поводу ещё хотя бы раз казалось Фёдору настоящим поражением. Он всю жизнь ей угождал, не переваривая в душе, но вот теперь последнее слово должно было остаться за ним!

Отыскав на стоянке машину и нырнув в стылый салон, Федя завёл двигатель. Он повернул зеркало заднего вида и решительно уставился на своё отражение:

— Пусть лежит там, где похоронили! Потому что я так сказал! Потому что хватит с меня, хватит делать всё по её указке! Сколько там ещё она сможет меня пугать, пока дьявол не затащит её в ад? Девять дней? Сорок? Плевать! Я найду, как сбежать!

Когда он вернул зеркало на место, с заднего сиденья автомобиля через отражение на него смотрела бабушка Раиса, недовольная, как и всегда, презрительно сжавшая губы, глядящая исподлобья и широко раздувшая ноздри.

Федя медленно поднял руку и показал отражению средний палец, а после отвернул зеркало.

Он выехал с парковки, и машина понеслась по городским улочкам, рассекая глубокие лужи. Склонившись к самому рулю, Фёдор напряжённо думал. Решимость крепла в нём всё больше. В конце концов, что этот злобный призрак неупокоенной бабки мог ему сделать? Облить вонючей водой или поцарапать ногтями ногу? Смешно! Жалкие пугалки, которые не страшили его даже в хоррор-играх. Он найдёт место, где Раиса не сможет до него добраться.

Например, в церкви. В церкви ведь покойница вряд ли захочет появиться, верно?

Окрылённый этой идеей, Федя вырулил на центральную улицу и в потоке других машин помчался вперёд. Один крупный храм располагался в паре кварталов от раскидистого городского парка. Ехать было не так долго, и Федя прибавил газу, ловко обгоняя медлительных водителей, вяло плетущихся на работу.

Впереди показался железобетонный мост, связывавший две части города, стоявшего на разных берегах реки. Фёдор перестроился в крайний ряд и вдруг заметил краем глаза смутное движение. На пассажирском кресле сидела мёртвая старуха. И стоило Феде её заметить, как она вытянула высохшую костлявую руку и резко крутанула руль в сторону.

— Иди к бабушке, внучок.

Машину развернуло на полной скорости. Федя вдавил педаль тормоза, завизжали шины, и автомобиль, сломав ограждение, замер на самом краю моста, над пропастью. Практически сразу в багажник врезался водитель, не успевший притормозить. Искорёжился, сжался металл, послышался новый грохот. В лицо Феде выстрелила подушка безопасности.

А после машина медленно и неумолимо стала со скрежетом заваливаться вперёд и вниз. Пока мир вдруг решительно и резко не покачнулся, устремляя навстречу Феде. Автомобиль камнем рухнул с моста в реку, подняв фонтан брызг. В то же мгновение Федя, крепко стукнувшись головой о потолок, потерял сознание, успев заметить, как непрозрачная вода окружила машину.

В себя он пришёл, по ощущениям,