тяжелая большая дверь. Высунулся бородатый Евдоким, улыбнулся, отошел в сторону, вздыхая.

— Чего ж тебя, Никифор Иваныч, в Лес-то понесло? Я ж крикнуть не успел, а ты раз — и только рубаха мелькнула! Кричал потом — бесполезно! Эх!

Первый раз я этого Евдокима видел, но он смотрел на меня радостно, заботливо, терпеливо, словно я сын родной ему. И видно, что доволен моему возвращению.

В спину задышал здоровенный Поликарп:

— Заходи скорей, Никифор Иваныч, не гоже в лесу топтаться! Выродки, конечно, отстали!

— Но не факт! — добавил Митька, быстро протолкался вперед.

Я влетел в широкий створ за ним — Поликарп помог. Успел заметить неимоверную толщину бревен, наверное, метр в диаметре. Евдоким быстро притворил тяжеленную дверь, грохнул запор. А потом снова эта птица в лесу: крикнула, но как-то уже не строго и недовольно, а будто бы удовлетворенно.

— Уф! — выдохнул Митька. — Успели!

— Ну, елки-палки, устроил ты нам пробежку! — добавил здоровяк, вытирая пот со лба пятерней. — Меня аж в пот бросило! Ха! — обратился к Евдокиму. — Давай сразу наверх, смотри в оба!

— Слава богам, вернулись все живы и здоровы! — сказал Евдоким, дружески хлопнул меня по плечу и стал ловко забираться обратно на вышку по крутой лестнице.

Я в этом теле почти не запыхался. Опасность, если она была серьезной, миновала, можно выдохнуть.

Уведомление ЛЕС.

Локация Поселение Отшельников.

Я огляделся. Внутри эта крепость выглядела не менее экзотически. Узкая улочка — две машину не разъедутся — была плотно заставлена низкими домиками, сложенными из таких же массивных бревен. Между ними были узкие проемы, но покатые крыши сверху смыкались, образовывая непрерывную изогнутую линию. Окошки маленькие — вдвоем тесно смотреть в такое, но зато рамы мощные, не перешибешь. Улица была метров сто, не больше, и заканчивалась таким же массивным частоколом, слегка возвышавшимся над крышами домов. За массивным частоколом огромной скалой вставал плотный лес. Я бы даже сказал Лес. Как выяснилось позже, это определение было прямо в точку.

Лес этот, казалось, расцвечивался всеми цветами радуги — от черно-коричневых стволов спрятанных за лохматыми ветвями елей, до воздушных белоснежных в крапинку берез. В плотной стене угадывались и дубы, и сосны, и клены — все знакомые. Но поразили меня, прежде всего, размеры этих чудо деревьев — они были просто нереально гигантские! Я даже поморгал, чтобы убедиться в реальности этих монстров. Некоторые ветви, нависающие над селением, были метров по двадцать, и плавно покачивались над жавшимися друг к другу игрушечными домиками. Словно опахало у шезлонга. Казавшаяся еще минуту назад гигантской стена частокола выглядела на фоне гротескного Леса, словно декоративный дачный палисадник. Выше всех были сосны, в сознании всплыло только одно сравнение — величественных стометровых секвой. Но чтобы березки и ёлки были под стать им?

— Ты будто первый раз Лес увидел! — хмыкнул бородатый Поликарп.

Я нехотя оторвал взгляд от деревьев, захлопнул раскрытый в удивлении рот.

Два моих спутника стояли передо мной и улыбались. Правда, у Митьки это была скорее усмешка удивления и беспокойства.

— Нам надо домой, Никифор Иваныч, — голос его прозвучал тревожно.

— Ну, идите, лечитесь! — сказал Поликарп, хлопнул нас по плечам, внимательно посмотрел на меня. — Может, все-таки к колдуну тебя сводить?

— Да нет, — ответил за меня Митька. — Я сам сначала. А то, знаешь ведь, какие у них отношения!

— Ну, смотри сам, — сказал Поликарп, повернулся и широко зашагал по улице. Митька крикнул вслед.

— Спасибо, Поликарп!

Повернулся ко мне, когда бородатый скрылся в незаметном проеме между домами.

— Ты дом-то свой найдешь, Никифор Иваныч? Или все еще не помнишь?

— Э, — я огляделся, — не помню, — честно ответил. — И это, Митька, не называй ты меня по отчеству. — Потом подумал немного, продолжил. — И лучше по имени тоже, как-нибудь попроще, ну, например, просто Ник. А?

Митька расширил глаза.

— Да как же, просто Ник? Ты же учитель мой. Это неуважение!

— Ну тебя же Митрофаном не называют!

Митька помолчал, внимательно меня разглядывая.

— Или называют? — уточнил я.

— На собраниях общины обязательно всех полными именами называют, которые богами даны, — будто процитировал Митька.

Я сдался.

— Ну, хорошо. Давай так: когда на людях, то я Никанор…

— Никифор, — поправил Митька.

— Ну да, Никифор! А вот, когда мы вдвоем, то давай просто Ник. Договорились?

Митька, наверное, целую минуту думал. Наконец, вымолвил.

— Ну, хорошо… э, Ник!

Я хлопнул его по плечу.

— Ну, вот и отлично! — повернул его вдоль улочки и сказал. — А теперь веди меня домой! Который тут мой особняк?

— Там! — указал Митька и двинулся вдоль улицы.

Я пошел рядом, вернувшись к мыслям о Программе, Миссии и своих показателях.

Нет, это не виртуал, решил я, все вокруг выглядит таким натуральным, естественным, живым. Чип в голове, который выдает информацию только мне — опять же означает, что игрок один — это я? Остальные люди вокруг ничего об игре не подозревают, статисты, часть игры?

Тем временем мы шли по селению. Думая об одном, я не переставал все внимательно рассматривать. Все было слишком необычно, непривычно.

Как я сразу понял, поселение было небольшим по площади, но очень плотно застроено. То ли это как-то связано с экономическими претензиями, то ли этот чудной и жуткий Лес не давал развернуться. В общем, это для меня было пока не понятно. А заваливать вопросами сейчас и без того обалдевшего Митьку я не стал. Точно решит, что я поехал крышей. А это чревато другими последствиями — запрут меня еще в сарае, как умалишенного. И тогда никакой миссии мне не видать, как и возвращения в свое тело.

— Ну вот, пришли, — сказал Митька, и указал рукой в узкий проход между домами.

Я тупо уставился на проход, разделяющий два почти одинаковых дома. Собрал мысли в одну кучу, глянул на Митьку, с любопытством разглядывающего меня, снова посмотрел на дома, максимально серьезно и критически.

Разница у них была только в наличниках на окнах. Слева были резные, красиво разрисованные цветами и бабочками, под окном пристроен прямоугольный горшок с пышными цветами, а справа простые, окрашенные в темно-зеленый и изрядно выцветший.

Митька посмотрел по сторонам, нет ли кого рядом, подсказал шепотом:

— Твой вот этот, справа.

Я улыбнулся.

— Конечно! Я так и понял! Точнее, я так и помню! Ну не с бабочками же!

Митька тоже неловко заулыбался. Посчитал, видимо, что я так шучу.

— Ну, тогда я пойду? — спросил он, тут же поправился. — Но зайду попозже, хорошо?

— Да, конечно, Митька, иди. Тебе ведь тоже домой надо, покушать там и прочее. За меня не переживай!