Вере пришлось перейти в гостиную, чтобы не спать по соседству со спальней любовников и не слышать доносящиеся оттуда звуки и смех. Когда к ней, как раз на третий день ада, пришла ничего не подозревающая Августа, Вера даже не знала, как объяснить ей, в каком положении она оказалась и каким удосужилась обзавестись статусом, настолько случившееся было нелепым, нелогичным и, главное, бесчеловечным, жестоким, наконец!

– Что-то ты, мать, бледная. Отравилась, что ли? – спросила Августа, размешивая сахар в кофе и глядя куда-то мимо лица Веры, в пространство. – Неважно выглядишь.

– Августа, посмотри мне в глаза. Вот так. А теперь слушай. Мой муж, Илья, влюбился в другую женщину. Ее зовут Марина. Он привел ее сюда, и теперь они живут в его кабинете.

Августа чуть не захлебнулась кофе. Далее последовал шквал вопросов, на которые Вера едва успевала отвечать. Понятное дело, Августа была потрясена новостью и на чем свет стоит проклинала Илью. Она называла его «сумасшедшим», «эгоистом», «сладострастником», «наглецом» и прочими, вполне соответствующими ситуации, определениями. И тогда Вера решила пойти от обратного и попытаться добиться от приятельницы правды относительно своего внешнего вида. Она, искренняя в своих намерениях услышать эту самую правду, поднялась со своего места и даже покружилась перед Августой, демонстрируя раздавшуюся талию, пышные бедра и увеличившуюся буквально за полтора года грудь.

– Ну, что скажешь?

– Пухлая и очень аппетитная на вид молодая женщина…

– …со следами былой красоты, ты забыла добавить, – закончила за нее Вера. – Илья мне так и сказал. Я думаю, что он презирает меня за то, что я не нашла в себе силы сохранить фигуру, что не занималась собой. Но ведь ты же знаешь, Августа, как подкосило меня мое увольнение!

– Ты не должна так говорить, – осторожно вставила Августа и сдунула со лба рыжий завиток. Это была высокая сухопарая женщина с острым носом и темными проницательными глазами. Энергичная, холерического склада, она, казалось, постоянно искала выхода своей энергии, но ничего лучше, чем заводить постоянно какие-нибудь интрижки, так и не придумала. Она меняла своих сексуальных партнеров так же часто, как и место работы. Августа была разносторонне развитым человеком, а потому умела применить свои способности к дюжине профессий, начиная от распространителя билетов местной филармонии и драмтеатра до директора трикотажной фабрики. И, надо сказать, все, чем бы она ни занималась, у нее получалось. Единственно, чего она не умела делать, это брать и давать взятки. Особый талант у нее был в области человеческих отношений, касающихся, в частности, своего непосредственного женского окружения: она любила давать советы. И, как правило, направив человека по тому или другому пути, всегда старалась проследить за «лабораторным кроликом», чтобы удостовериться, что совет оказался действенным и после него сложная ситуация благополучно разрешилась. Вероятно, в ее памяти отложилось великое множество примеров тому, как следует действовать в тех или иных житейских ситуациях. Но, несмотря на это, личная жизнь Августы по-прежнему не клеилась, а по части работы ей то и дело приходилось подыскивать себе новое место. Понятное дело, что причиной ее неудач был характер. Взрывной, импульсивный. И, безусловно, большей частью ей не везло из-за ее бескомпромиссности. Она была, что называется, негибкой и любила говорить правду в глаза. Вот и тогда, осмотрев критическим взглядом фигуру Веры Боровской, Августа покачала головой и вынесла свой вердикт:

– Ты права. Прежде твоя фигура вызывала у мужчин желание, а сейчас, я думаю, нет. А поскольку секс у мужчин занимает двести процентов всей жизни, то суди сама, что еще оставалось делать твоему Илье…

Вера подумала, что и Августа жестока по отношению к ней и что, окажись она сама в подобной ситуации, то навряд ли спокойно перенесла и приняла бы от подруги произнесенную вслух правду о своей внешности. Но слова были произнесены, и этот факт сделал Веру в собственных глазах еще безобразнее. Она и вовсе раскисла. Зато Августа почувствовала себя превосходно, почуяв, как хищница, очередную жертву, по ее мнению, остро нуждающуюся в ее гениальных советах. Вера понимала, что всякая женщина, примерив на себя чужую беду, не может не испытывать приятное чувство душевного, а может, и физического комфорта от сознания того, что это не она попала в сложную ситуацию. В таких случаях даже самая черствая особа хотя бы на время превращается в доброго ангела, способного на любую жертву. Августа сразу же предложила Вере денег, большую скидку на косметику, распространением и продажей которой она на тот момент занималась, попыталась всучить ей по дешевке свои старые, «почти что новые», австрийские туфли и даже подарила ей тут же, словно заранее знала о разразившейся в семье драме, роскошно изданный том Зигмунда Фрейда.

– Вот, это как раз то, что тебе нужно. Почитаешь, подумаешь, может, что и придумаешь. Но я бы все-таки посоветовала тебе заняться собой. Только ты можешь сейчас себе помочь. Во-первых, абстрагируйся. Забудь, что за стеной в постели лежит твой муж и обнимает другую женщину. Если ты постоянно будешь думать об этом, то свихнешься. Думай, повторяю, о себе. Питайся кашками, пей минеральную водичку, делай упражнения и постоянно взвешивайся. Весы я тебе, так и быть, принесу. На время. Когда почувствуешь, что начинаешь сбрасывать лишние килограммы, пересмотри свой гардероб. Ушей платья. Обязательно сходи в парикмахерскую и постарайся изменить свой имидж…

– Августа, уж не предлагаешь ли ты мне постричь волосы? – в ужасе воскликнула Вера, представляя себе, как острые, сверкающие ледяным металлическим блеском ножницы режут ее прекрасные золотые волосы. – Я посижу, конечно, на кефире, на кашках, но стрижку делать не буду, и размалевывать лицо тоже. Это не выход. Другое дело – фигура. Здесь я с тобой целиком и полностью согласна…

Но, произнеся это, она вдруг зашлась в плаче. Даже зажмурив глаза, она не переставала видеть перед собой красавицу Марину с длинными стройными ногами, способными свести с ума не одного мужчину. Августа, испугавшись такой бурной реакции, заставила Веру принять успокоительное и поспешно ушла, как уходит с места преступления нечаянный убийца. И на Веру с новой силой навалились все ее несчастья. И сколько бы она ни старалась «абстрагироваться» и не думать о том, чем за стеной сейчас занимается ее муж с любовницей, она видела, слышала и чувствовала все. И сердце ее разрывалось от боли. Три дня после ухода Августы она почти ничего не ела. Лежала в комнате на диване и смотрела в потолок, пока не почувствовала, что умирает. Илья несколько раз стучал в ее дверь, пытался что-то спросить, но от одного звука его голоса ей становилось невыносимо, и она начинала тихонько поскуливать, как брошенный хозяевами и серьезно заболевший щенок. А временами ей даже начинало казаться, что она превращается в животное. Она забыла уже, когда расчесывала волосы, когда смотрелась на себя в зеркало. Она поймала себя на том, что вот уже несколько дней только и делает, что прислушивается к жизни, бьющей, хлещущей через край по другую сторону стены. Она своим слухом «видела» Марину, легкой, летящей походкой двигающуюся по квартире, ту невообразимо вкусную еду, что она готовила для ее, Вериного, законного мужа. Она «видела» смятую постель, быстро остывающую от разгоряченных, заряженных страстью любовников. И от этих слуховых видений ей хотелось громко выть, зарывшись с головой под одеяло.