часа. Иногда из куполов выходили люди в белых, наглухо закрытых комбинезонах, лица у них были скрыты за массивными респираторами и прозрачными, плотно прилегающими к коже очками. Особо выделялись на белом фоне комбинезонов жёлтые бахилы, из-за чего этих людей местные прозвали "курицами". Жили люди-"курицы" в длинном высоком прицепе, выкрашенном серо-зелёной защитной краской. Крыша прицепа была густо усеяна антеннами различных видов и размеров. Местные заметили, что ровно в семь утра и одиннадцать часов вечера из недр прицепа выдвигалась и разворачивалась круглая антенна спутниковой связи, ориентированная строго на запад и в эти часы прерывалось вещание цифровых и спутниковых телевизионных каналов аккурат на полторы минуты. Чем занимались "курицы" в своих шатрах обыватели не знали, но, в принципе, догадывались, потому что на площадку регулярно доставляли разнообразные машины, которые там бесследно и исчезали. Соответственно, у экспериментаторов должен был скопиться солидный парк миниатюрной техники различного назначения. Впрочем, изредка исследователи вытаскивали тросами некоторые экземпляры, доводя самоходный механизм до его обычных размеров. Восстановленную таким образом машину загоняли на трал и увозили в неизвестном направлении.

Через месяц, в первых числах сентября, относительную тишину Н-ской улицы разогнали крякалки, бикалки, гукалки, брякалки кортежа и сирены "фордов" эскорта ГИБДД. Небольшая колонна вместительных чёрных джипов "Шевроле Тахо" и "Кадиллак Эскалейд" затормозила у жилого прицепа людей-"куриц". С десяток исследователей аномальной активности выстроились вдоль дороги, встречая важных гостей. Важным гостем был генерал, свита которого состояла из полковников и товарищей в цивильных костюмах. Старший экспериментатор, приложив ладонь к виску, бодро отрапортовал, после чего генерала и свиту завели в прицеп. Когда они вновь появились на улице, их было уже не отличить от встречающих. Белые комбинезоны, массивные респираторы, прозрачные очки и неизменные жёлтые бахилы. К прицепу подтащили кишку перехода и комиссия (надо думать, что это были проверяющие из центра, или из Центра) гуськом отправилась на встречу с неведомым.

Что там не заладилось? Ответ на этот злободневный вопрос навсегда останется тайной за семью печатями, тёмной областью, полной зыбких гипотез, мрачных фантазий и зубодробительных спекуляций. Видимо, некий эксперимент, подготовленный для высокопоставленных контролёров, завершился самым непредсказуемым образом. Снаружи вроде бы ничего экстраординарного не произошло, только сильно громыхнуло, потом как-то пронзительно и бесшабашно засвистело, разлилось многоступенчатой трелью, сыграло обрывком бравурного марша, актуальной новости, вкрадчивого рекламного предложения и затихло. Затишье наступило тревожное, какое бывает перед землетрясением, извержением вулкана, ураганом, штормом, приходом мужа, ушедшего выносить мусор и пропавшего на всю ночь. А дальше будто плотина разрушилась. Первой бежала комиссия, за комиссией -- исследователи, за исследователями -- часовые. Тоскливо и страшно выла сирена, но недолго, оборвалась как захлебнулась. Проверяющие, тесня и отталкивая друг друга, в чём были, не снимая защитных костюмов, забрались в джипы и колонна, набрав скорость, умчалась, сломав по пути шлагбаум. "Форды" ГИБДД, забытые в спешке, рванули вслед за кортежем. Экспериментаторы суматошно грузились в прицеп. Взревел двигатель тягача, выхлопные трубы выбросили чёрные струи дыма и автопоезд, медленно разгоняясь, уполз, мигнув на прощание красными сигнальными огнями. Улица полностью опустела.

Позже часовых вернули, но ходили они теперь не внутри периметра, обозначенного рогатками, а снаружи. Рогатки немного погодя заменили двухметровым сплошным забором, собранный из гофрированных листов профнастила. Уж очень нервировало часовых творившееся по ту сторону заграждения.

А творилось за забором чёрт знает что.

Сперва разверзлись хляби земные и поглотили брошенные купола, переходы, приборы, инструменты, механизмы, а следом наступил черед разверзнуться хлябям небесным: небо заволокли тёмные грозовые тучи, сверкнула ослепительно-белая молния, оглушительными раскатами прогрохотал гром и ударили по земле хлёсткие струи дождя, столь частые и тугие, что каждому, видевшему этот ливень, показалось, будто в мгновение ока выросла несокрушимая белая стена.

Дождь лил безостановочно три дня и три ночи. На четвёртые сутки тучи рассеялись, солнце высушило залитую водой землю и к небу, пробивая плотную корку высохшей грязи устремились упругие зелёные ростки.

Отметим, что всё это совершалось в пределах ограниченного забором пространства, вокруг же никакого ливня, болота, ссохшейся почвы и, тем более, молниеносного роста растительности не было -- погоды стояли чудесные -- вёдро, то есть тёплая ясная солнечная погода.

Ростки тянулись ввысь, наливались силой и скоро над забором поднялся густой смешанный лес: сосны, ели, кедры, пихты, лиственницы, берёзы, осины, тополя, ивы. Свидетелями очередного чуда были часовые и местные жители -- стаи различных птиц слетались и пропадали в чаще выросшего за сутки леса. Опытный глаз орнитолога мог бы заметить кречетов, беркутов, сапсанов, скоп, орланов-белохвостов, ястребов-тетеревятников и ястребов-перепелятников, рябчиков, куропаток, тетеревов, уток, гусей, синиц, воробьёв, ворон, галок, сорок, малиновок, соловьев, ласточек, стрижей, скворцов, грачей и множество других птиц. За птицами в лес полетели бабочки всех цветов и расцветок, жуки, стрекозы, жужелицы, пауки на паутинках. За бабочками... За бабочками не было никого, потому что мешал забор и часовые. Поэтому... Но об этом позже.

Учёные могли поразиться разнообразию животного мира, решившего кардинально разом поменять среду обитания, да вот беда, учёные после локального катаклизма в зоне действующей аномалии не появлялись.

Жители, незаметно для себя, свыклись с выбивающимися из привычной реальности явлениями, забор превратился в деталь окружающего мира, он основательно вписался в обстановку и никто из сельчан уже не вспоминал, что было здесь до него (и дремучего леса за ним).

Всякая активность вокруг участка затихла. Наверху, видимо, мучительно долго размышляли, что предпринять в сложившихся обстоятельствах, и не, придумав ничего дельного, решили попросту о флюктуации забыть. Часовых убрали, КПП демонтировали, на забор повесили щиты с угрожающими надписями: "Зона повышенной опасности. Не подходить!", смонтировали по периметру видеокамеры кругового обзора, сигнальные лампы и громкоговорители на столбах. Оптоволоконный кабель, протянутый по воздуху, соединял построенный защитный кордон с центром управления, оборудованном в старом Доме пионеров, где, кроме трёх операторов дежурил на постоянной основе наряд полиции, состоящий трёх полицейских, кинолога и служебной овчарки. Днём и ночью, каждые два часа, охранный рубеж облетал патрульный дрон-квадрокоптер, вооружённый чувствительной оптикой с функцией ночного видения, светошумовыми бомбочками и гранатами со слезоточивым газом. Но никто не лез за периметр, разве что собачки достаточно часто проверяли сигнализацию на работоспособность, вызывая законное недовольство граждан, уставших от внезапного отчаянного трезвона и вспышек сигнальных проблесковых маяков. Проблему удалось решить установкой дополнительной защитной сетки.

Казалось бы, на этом можно было поставить жирную точку, однако наверху считали иначе. Заключительный аккорд ещё не отыграл, нелюбопытных вероятно сменили любознательные, которые организовали разведывательную миссию вглубь загадочно трансформировавшейся местности. Финальная часть эпопеи была отыграна впечатляюще и завершающая точка получилась не только жирной,