Помню, как Андреа быстро поднесла руки к лицу, коснувшись мизинцами рта, а остальные пальцы растопырив на щеках. Она глядела на меня поверх кончиков пальцев, на лбу у нее проступили морщины.

Я знала, о чем она думает. Что у меня тоже есть татуировка синей игуаны — на ребрах справа в дань памяти пропавшей сестры. Что вселенная, разумеется, не могла подстроить столь потрясающее совпадение. Что это наверняка она. Наконец-то, моя сестра.

На следующей неделе мы записали шесть серий нашего будущего подкаста, начиная с нечеткой записи нашего разговора в бистро. Сначала мы собирались предложить их в качестве продолжения той старой серии о деле Мэгги, которую мы записали раньше, но потом, когда оказалось, что многочасового материала хватит больше чем на одну серию, решили выпустить его сами. Мы перебрали все подробности дела моей сестры и выяснили все, что могли, из отчета о вскрытии неизвестной. Я часами торчала на форумах true crime в Сети, обсуждая детали дела и получая советы от других помешанных сыщиков-любителей, полицейских в отставке и скучающих студентов, пытавшихся расследовать нераскрытые преступления. Андреа разыскала санитара из больницы, обнаружившего труп, и забросала его вопросами, пока он обедал в небольшой пекарне напротив «Масонского медицинского центра». И я говорила, просто говорила, часами, без перерыва. Выдвигала предположения о том, почему Мэгги исчезла так надолго. Что значит, если неизвестная действительно моя сестра. И что значит, если это не так.

После того как подкаст вышел, многие из оставивших отзыв говорили, что именно в этих беседах его изюминка. Слушателям нравилось, что это не только история моей сестры, но и моя собственная, искреннее изображение детской травмы, подробный анализ чувства вины выжившего человека. Я говорила о смерти отца, о разбитых отношениях с матерью, о кошмарах, которые не покидали меня. О том, что с тех пор, как я позволяла себе надеяться найти разгадку исчезновения сестры, прошли годы, потому что надежда может обернуться кошмаром, превратиться в свинцовый груз и утащить человека на дно, если он это допустит. Слушая подкаст после того, как Андреа смонтировала наши разговоры в логичное повествование, я даже не всегда помнила, как говорила что-то из этого. Не могла представить, что захочу выразить словами все то, что бушевало внутри меня. В собственном голосе я слышала, как отчаянно хочу найти ответ. Я цеплялась за все. Значит, я все еще тонула.

Разумеется, я рассказала им далеко не все. Есть вещи, которые я так и не смогла заставить себя признать — о том, что происходит, когда твоя сестра садится в машину с незнакомцем и больше ее никто никогда не видит. Когда пропала сестра, я была совсем ребенком, поэтому еще долго убеждала себя, что, может быть, где-то там, в большом мире, она живет своей жизнью. Вместо того чтобы представлять себе все, что могло с ней случиться, как это делали другие, я рисовала в своем воображении возможные варианты ее жизни. В восемь лет я думала, что она, наверное, сбежала в Голливуд и стала кинозвездой. Я ездила на велике в наш крошечный городской видеомагазин и искала на обложках видеокассет лицо сестры. Или, к примеру, ее похитили пришельцы. А может, у нее амнезия, или она скрывается по программе защиты свидетелей, или же у нее тайный роман, нехороший бойфренд. Возлюбленный-вампир. Религиозная секта. Сова, бросающая нам в камин приглашения в какое-нибудь волшебное место. Я перебирала все возможные причины, по которым девушка может исчезнуть, не попрощавшись с сестрой. Не передать весточку родным. Не попытаться дать им знать, что где-то там, в другом месте, с ней все в порядке.

Вслух я бы ни за что не призналась, что двадцать лет спустя все еще позволяю себе верить в нечто подобное. Оберегаю себя от более мрачных вероятностей, строю нормальную жизнь в пустоте между мыслями о Мэгги. Именно это позволило мне окончить школу, поступить в колледж, выйти замуж. Жить обычной жизнью, притворяясь, что не дергаю постоянно за крюк у себя в груди, привязывающий меня навечно к тому моменту моей жизни, когда мне было восемь.

Существовала также и более мрачная правда. Если бы неизвестная номер четыре-пять-шесть-восемь оказалась моей сестрой, всем этим мечтам пришел бы конец. Это оборвало бы все жизни, которые я годами сочиняла для нее. Она бы действительно исчезла, так же, как давно уже исчезла для многих других людей.

Конечно, той неизвестной была не Мэгги. Это доказал анализ ДНК. Поскольку во время розысков преобладала версия, что Мэгги сама сбежала из дома, полиция не стала брать образцы ДНК у членов нашей семьи. Так что ДНК неизвестной сравнивали с мазком, который взяли у меня. Хотели установить родство. На то, чтобы получить результаты, ушло три дня, и мы записали финальную серию сезона, когда детектив Кайл Олсен, новичок, взявшийся за дело моей сестры, позвонил мне, чтобы сообщить результаты. Я так и не смогла послушать ту финальную серию, хотя прошло уже несколько месяцев, хотя подкаст стал одним из самых популярных за год. Даже несмотря на то, что надежда едва не уничтожила меня.

Не хочу слышать нотку облегчения, проскользнувшую в тот момент у меня в голосе. Часть меня совершенно очевидно благодарна за то, что тайна моей сестры до сих пор не раскрыта. Не хочу слышать то, что, вероятно, слышат другие: благодарность женщины, которой все еще позволено надеяться, что ее пропавшая сестра жива. Ведь, если честно, я больше не надеюсь, что она жива. Не думаю, что когда-либо снова увижу ее. Облегчение теплится лишь в той части меня, которая предпочитает представлять, как она живет где-то отдельно от меня, чтобы я все еще имела право ненавидеть ее за это.

Сейчас рано — только что пробило шесть утра, а я, до конца так и не протрезвев, еду в аэропорт. Вчера после церемонии вручения наград меня зачем-то понесло на вечеринку в баре отеля, а потом еще на одну — в баре неподалеку. Время поджимало, и я успела только заскочить в отель, снять мятое, пропахшее пролитой водкой платье Андреа и заказать такси в аэропорт.

Тяжелую награду беру на борт в ручной клади. Она заостренная, стеклянная, с гравировкой. Выглядит так, будто при определенных обстоятельствах ее можно использовать как холодное оружие. Ну, скажем, когда героиня фильма ужасов, красивая и стройная, вся в крови, во время финальной погони пронзает ею убийцу. Даже странно, как это мне разрешили пронести ее в салон самолета.

Конечно, у