устраивает даже самая незначительная победа. — Тогда нужно найти зацепку. Самую правдоподобную. И начать с нее. Покопаться в этом деле и преподнести его Лэйн.

— Хорошо. Слушай, я разве не говорила, что ночью почти не спала? — спрашиваю я. Голова у меня все еще немного гудит, хотя после еды стало значительно легче.

Андреа пропускает мои жалобы мимо ушей.

— Если займемся всеми сразу, будет похоже, как будто мы позволяем толпе управлять ходом передачи. Надо подумать, в каком направлении двигаться дальше, а не то у нас упадет рейтинг.

— На самом деле я вообще не спала. Всю ночь глаз не сомкнула.

Андреа откладывает вилку и нож, вытирает рот салфеткой и наклоняется так близко ко мне, что ее комбинезон вот-вот коснется омлета.

— Марти, — тихо говорит она, будто имитируя Элизабет Холмс[3]. — У меня восьмимесячный младенец, который не спит по ночам и полностью зависит от питания из моих сисек. Мне нельзя кофе. Мне нельзя алкоголь. Так что смирись уже со своим похмельем и одной бессонной ночью, хорошо?

— Да, конечно. — Вяло поднимаю большие пальцы. — Так какую версию будем рассматривать? Дама из мафии?

Игриво улыбаюсь Андреа, проверяя ее настроение. Лично я обожаю версию о мафии. Ее выдвинула звонившая четыре раза женщина, которая якобы когда-то была женой члена мафиозного клана Карлотти. Утверждает, что Мэгги — точная копия девушки, которая в девяносто восьмом встречалась с младшим сыном Вито Карлотти — тем самым il capo di tutti capi[4]. Если закрыть глаза на то, что до своего исчезновения Мэгги никогда не ездила из Чикаго в Нью-Йорк, мне нравится размах этой версии.

— Я серьезно, — без намека на улыбку отвечает Андреа.

— Ну да, серьезную версию предложил мужик, который считает, что моя сестра снималась в украинском порно, на площадке которого он работал в две тысячи пятом, — говорю я.

Именно этот кошмарный сценарий преждевременно свел моего отца в могилу. Мэгги садится в машину, ее везут на заправку на трассе I-94, запихивают в багажник или в кузов грузовика. Затем в грузовой контейнер. Она вливается в поток таких же девушек, возникший благодаря расцвету Интернета, и становится рабыней, которую дают в аренду жестоким, ненасытным мужчинам.

С тех пор как подкаст набрал популярность, тема торговли женщинами всплывает все чаще. Если девушка ее возраста бесследно исчезает при подобных обстоятельствах, то, скорее всего, причиной тому именно торговля. Из-за этой версии я с бокала вина за ужином перешла на водку в любое время суток. Лишь бы отключить мозг. Лишь бы не представлять себе все это.

— И позволь заметить, — прибавляю я, — нет ничего удивительного в том, что после того, как я четыре дня подряд копалась в этих помоях, мы с Эриком перестали заниматься сексом.

— Да ладно, вы задолго до этого перестали заниматься сексом, — отвечает Андреа. — Но я понимаю, о чем ты.

На детском стульчике Олив начинает хныкать.

— Есть хочет? — спрашиваю я.

Андреа качает головой.

— Просто капризничает.

— Давай ее сюда, — говорю я.

Приподняв маленькую ворчунью, Андреа передает ее мне. Сажаю ее себе на колени и целую пушок у нее макушке. Глубоко дышу, позволяя ее присутствию изгнать из меня тьму.

— Хорошо. Нужно что-то посерьезнее версии дамы из мафии, — говорит Андреа, пока я качаю Олив на коленях. — Но, наверное, стоит избегать зацепок, которые превратят наше расследование в поиск иголки в… ну ты поняла.

— В глубокой сети, — подхватываю я.

— Именно, — отвечает она.

В ее голосе слышится облегчение. Уж я-то знаю: хуже того, чтобы представлять, как Мэгги заталкивают в грузовой контейнер, может быть только одно: быть матерью девочки и растить ее, зная, что когда-нибудь она вырвется из твоей хватки и ее проглотит окружающий мир. И останется лишь надеяться, что она не исчезнет навсегда.

— Как насчет версии побега из дома? — спрашивает Андреа.

Олив хватает шнурок моей толстовки и начинает сосать узел на кончике.

Помимо торговли женщинами, это самая популярная версия: Мэгги бежала из угнетавшего ее заточения в состоятельном доме и растворилась в мире, который с большей готовностью принял ее такой, какая она есть. Веса этой версии придали показания одноклассницы по имени Лорен Прайс, утверждавшей, что они с Мэгги многократно занимались сексом в подвале дома Лорен. По ее словам, они даже обсуждали возможный побег вместе, хотя ни то ни другое заявление не было подкреплено доказательствами. Впрочем, девочка сообщила, что за год до исчезновения Мэгги они разошлись и перестали общаться, поэтому никакой дополнительной полезной информации о возможном местонахождении Мэгги она предоставить не смогла.

Однако версия бегства из дома весьма привлекательна, особенно учитывая другие ужасающие варианты. Еще более привлекательной ее делает то, что за несколько недель до исчезновения Мэгги снимала крупные суммы денег со счета, который для нее открыли родители. В целом — более шестисот долларов. Никто не знает, что она сделала с этими деньгами, но среди вещей в ее комнате у нас в доме их не нашли.

— Тогда кем был мужчина в машине? — спрашиваю я.

Потому что версия побега держится на том, что я сама ошиблась. Что за рулем той машины не было никакого мужчины. Что Мэгги ничего не боялась. Что она не велела мне бежать. Но, к сожалению, я не ошиблась.

— Хорошо, а что, если она забеременела?

Вариант версии бегства из дома. Из названия все уже понятно. Смысл версии в том, что, хотя Мэгги на момент исчезновения состояла в невинных отношениях с мальчиком из школы по имени Спенсер Тальбот, она забеременела от мужчины постарше. От мужчины в машине.

Впрочем, на этом все и заканчивается. Несмотря на то что в девяностые, когда половое воспитание преподавали черт-те как, девочка-подросток вполне могла забеременеть, все равно непонятно, почему после этого она исчезла без следа. А значит, версия беременности становится версией убийства, и Мэгги мертва, как и в большинстве прочих версий.

— Проще говоря, это означает, что мужчина в машине убил ее, — отвечаю я. — Не могла же она настолько бояться огорчить родителей, что сбежала из дома, родила ребенка и до сих пор продолжает скрываться. Да, мама у меня, конечно, суровая, но не настолько же.

На ум приходит последний разговор с матерью, когда мы обе кричали друг на друга по телефону. Насчет моего развода. Насчет того, что я выставляю напоказ семейные тайны. Я годами терпела шквал гнева и горя матери. И если я — случайный ребенок, родившийся, когда родители уже были в возрасте, — выстояла, то уж Мэгги, любимица мамы, которой она посвятила всю жизнь, тоже смогла бы.

— Все