назвала его, но это был вообще единственный раз, когда она упомянула, что встречается с мужчиной. Через несколько месяцев они поссорились.

– Из-за чего?

– Понятия не имею.

Он швырнул ручку на стол.

– Что еще вы знаете о том человеке?

– Он водит машину, – сообщил я. – Они несколько раз совершали поездки за город.

Инспектор почесал подбородок.

– Вы знаете, куда они ездили?

– Она никогда мне не говорила.

– Что-нибудь еще можете добавить?

Я неловко поерзал на стуле. Я так мало знал о сестре и мужчинах, с которыми она встречалась. Она никогда не делилась со мной, но и я никогда не спрашивал ее об этом. Неужели я всегда был таким безразличным?

– Простите, – сказал я. – Мне жаль, но я больше ничем не могу помочь.

Инспектор выключил магнитофон.

– Честно говоря, так говорят все, с кем я беседовал. Ее начальник, коллеги, хозяин дома, где она жила. Никто ничего не знает о ее личной жизни. Вероятно, она была очень скрытной.

Нет, неправда. Моя сестра прекрасно общалась с окружающими; она всегда интересовалась их делами и никогда не выпячивала свою персону.

Или, может, он прав. Может, она действительно была скрытной особой и это я все время ошибался. Ведь я даже не понимал, зачем она носила в сумочке противозачаточные пилюли и повязку на глаза.

– Мы сделаем все, что сумеем, – сказал инспектор. – Позвоните мне, если вспомните что-то, что поможет нашему расследованию. Вообще хоть что-нибудь. Просто позвоните мне. Понятно?

Я неопределенно кивнул. Если они проводят расследование такими методами, то никогда не добьются результата.

– У вас есть к нам вопросы? – спросил он.

У меня было много вопросов, и я не знал, с чего начать. Мне все еще не верилось, что моя сестра умерла.

Три дня назад мне позвонили из полиции. Не успел я опомниться, как уже стоял у гроба. Похоронная контора знала свое дело. Моя сестра выглядела так, словно лишь ненадолго уснула.

– Я хочу знать, что произошло, – сказал я инспектору.

Он наклонил голову.

– Вы имеете в виду подробности ее смерти?

– Да.

– Об этом более-менее подробно писали газеты, – ответил он. – Госпожа Ишида шла одна ночью, когда ее ударили острым предметом. На месте преступления мы нашли окровавленный нож, а ее раны получены от колющих ударов. ДНК с ножа совпадает с ее ДНК.

Неужели? Я кашлянул.

– Могу я взглянуть на нож?

– Это обычный кухонный нож.

Он вынул из ящика еще одну фотографию. Нож, как он и сказал, был обычным. Не тот, про который я думал.

– Вы нашли отпечатки пальцев?

– Только вашей сестры.

– Возможно ли, что нож был ее? Может, она взяла его для самозащиты, а напавший вырвал его из ее рук?

Инспектор выпятил губы.

– Мы не исключаем такую возможность, но Акакава безопасный город. У нас случаются незначительные преступления, но ничего такого, что заставило бы молодую женщину носить с собой нож для самозащиты.

Я молчал. Если бы город был безопасным, моя сестра была бы жива.

– Из сумочки ничего не пропало, – сообщил инспектор. – Ее кошелек и украшения нетронуты. Это не выглядит как грабеж. Но нападение было жестоким.

Мне припомнилась фраза из газетной статьи, которую я читал: «Тело жертвы было покрыто страшными колющими ранами. Целым осталось только лицо». Но я не видел ее ран. Когда я стоял у гроба, она лежала бледная и тихая. Мне хотелось встряхнуть ее и крикнуть: «Проснись, ладно? Что ты тут делаешь?»

Кеико Ишида всегда была такой внимательной. Ее все любили. Я не думаю, что кто-то мог ненавидеть ее с такой силой, чтобы так жестоко убить. Или я ошибался насчет нее? Если бы я приложил усилия и постарался понять сестру, могло бы это изменить ее участь?

Но было уже слишком поздно задавать такие вопросы. Кеико Ишида спит теперь вечным сном. Из этого сна ее не может вырвать даже цунами…

Глава 2

Как приготовить рис карри

Я проснулся в половине девятого. Взлохмаченный и в том же костюме, в котором ходил в полицию. Мне понадобилось несколько секунд, чтобы вспомнить, что я не в Токио. Потом мне захотелось есть. Я предпочел бы спать дальше и плюнуть на завтрак, но мой желудок отказался пойти на компромисс.

В отеле «Кацураги» завтрак не входил в предоставляемые услуги, хотя можно было налить себе в холле чай, кофе или апельсиновый сок. Внизу я увидел только одного постояльца, лысеющего мужчину средних лет. Судя по его строгому костюму и потертому кожаному портфелю, он прибыл в город по делам.

По словам Хонды, в отеле использовались только первый и второй этажи. Остальные три этажа пустовали.

– Не беспокойся, там все нормально, без привидений, – сказал Хонда. – Просто для хозяев пока что нет смысла тратиться на поддержание тех номеров. Акакава не туристический и не деловой центр. Тут нет термальных источников, живописных парков и зеленых гор. Честно говоря, я вообще удивляюсь, как этот отель сводит концы с концами.

Я предположил, что он выживает благодаря экономии на персонале. За все время я видел лишь двух человек. За стойкой администратора работала стройная женщина средних лет. Каждый день она была в другом кимоно. Узоры на них всегда были простыми, и от этого она выглядела элегантно и изысканно. Еще по коридору ходила уборщица. Ее постоянным компаньоном была тележка с моющими средствами и рулонами туалетной бумаги, следовавшая за ней, словно верный пес Хатико.

Мой желудок снова заурчал. Деваться некуда, я покорно встал, переоделся и вышел на улицу.

Несмотря на начало рабочего дня, машин на дороге было немного. Большинство горожан ездили на велосипедах. Зато и воздух был чище, чем в Токио.

Я зашел в магазин самообслуживания, находившийся в том же квартале. Когда я открыл стеклянную дверь, звякнул колокольчик. Торговый зал был крошечный, товар тесно сгрудился на полках. Я взял в холодильнике сэндвич с тунцом и пошел к кассе, захватив по дороге утреннюю газету и, полушутя, буклет «Путеводитель по Акакаве».

Когда я был в дверях, в магазин вошла компания старшеклассниц. Одна из девчонок налетела на меня и с зардевшимся лицом извинилась под хихиканье подружек. Глядя на них, я вспомнил сестру, какой она была в их возрасте. В те дни мы с ней все время пробавлялись едой из таких вот магазинчиков. Наши родители почти не бывали дома; они не хотели видеть друг друга и не собирались спасать их распадавшийся брак.

– Раз они терпеть не могут друг друга, зачем они вообще поженились? – сказал я сестре, помогая ей разбирать белье.

– Раньше они нормально ладили, – ответила она.

Вероятно, это было давным-давно, потому что я вообще не помнил такого.

– Как же они поссорились?

Сестра тяжело вздохнула.

– Первая ссора случилась из-за волос. Когда мама родила тебя, у нее начали выпадать волосы. Как-то утром папа сказал, что в ванне забился слив из-за волос. И тогда мама рассердилась и стала орать на него. Так они и орали, а потом папа ушел.

– Я не помню этого.

Она загрузила светлое белье в стиральную машину.

– Ты и не можешь помнить, потому что тебе и года не было.