Это что? Намек на мое опоздание?

Дима положил на стол распечатку.

— Вот. Список дел, оставшихся от вашего предшественника.

Я просмотрела список. Однако. От предшественника мне в наследство осталось ни много ни мало двадцать одно дело. Милейший Василь Васильич отбыл на новое место работы, прихватив с собой все хозяйство, включая сторублевый постер с президентом, а мне предоставил разгребаться с двумя десятками дел, которые надо было рассмотреть, что называется, еще вчера. И ведь наверняка уходил Лавренюк с чистой совестью, с чувством выполненного долга, небось думал, что ему должны спасибо сказать, что раньше не ушел. У нас ведь мужики в районных судах вообще не задерживаются. Работа тяжелая, неблагодарная, платят мало, а головной боли — немерено. Так что, проработав года три, очередной Василь Васильич (Иван Иваныч или Альберт Эдуардович) отбывает на новое место — потеплее — в областной суд, например. А разгребаться со своими делами предоставляет нам, женщинам. Мне вот, например. И я буду сидеть по ночам, читать эти дела, потому что деваться мне некуда. У меня дочь, которую надо кормить, одевать, учить, возить летом к морю. И съемная квартира — крошечная хрущевка, за которую я отдаю почти всю зарплату. В прокуратуре мне служебной квартиры никто не обещал, а в суде дают. Поэтому, конечно же, я буду сидеть над делами, сколько потребуется. Вообще-то, я люблю свою работу. Я просто по ночам сидеть не люблю.

Я попросила Диму принести дела и раздобыть кофе.

— Кофе сейчас будет, — кивнул Дима. — Дела какие нести?

— Какие есть — те и несите, — сказала я.

— Все? Елена Владимировна, разумеется, я сделаю, как вы скажете, вы судья, вам решать, но они все здесь элементарно не поместятся. Каждое — минимум три тома… Может быть, пока принести часть?

Наверное, не стоит портить отношения с помощником в первый день работы. Да и во второй тоже. С другой стороны, лучше сразу расставить точки над i.

— Тем не менее, — сказала я. — Сделайте, пожалуйста, так, как я попросила. Принесите все дела. Думаю, уместить их в кабинете будет не очень сложно — мебели у меня почти нет.

Через полчаса в руках у меня была чашка кофе (наконец-то!), а на столе — гора папок, из-за которой меня почти не было видно.

— Спасибо за кофе, — сказала я, отодвигая чашку и вытаскивая из стопки первое дело.

— Вы хотите читать сами? — удивился Дима.

— Разумеется, — ответила я, искренне недоумевая, кто же, собственно, будет читать, если не я.

— Я могу предложить вам систему, которую мы практиковали с Василием Васильичем? Собственно, это общепринятый алгоритм работы в суде. Я буду читать материалы и составлять для вас справку об обстоятельствах дела, истце, ответчике… Это облегчит работу.

Ну вот, опять он меня учит родину любить! А я, может, Люксембургский сад хочу любить!

— Дима, — начала я как можно более внушительно. Пусть знает, что при необходимости я вполне могу быть стервой. — Поскольку Василь Васильича с нами больше нет, «система» теперь несколько изменится. Я буду читать дела сама. Работу это, может, и не облегчит, зато я смогу вникнуть во все детали.

— Конечно, Елена Владимировна, как скажете, — кивнул Гарри Поттер и вышел из кабинета все с той же вежливой улыбочкой.

Я подвинула к себе папку под номером 2-118/10. Мое первое дело в суде.

* * *

Сэм выключил воду, отложил бритву в сторону, привычно плеснул одеколоном на ладони, похлопал себя по свежевыбритым щекам… С кухни доносился запах кофе. Джейн уже встала. Или она не спала вообще?

Сэм открыл шкафчик под зеркалом и стал перебирать банки, флаконы и коробки с лекарствами. Антидепрессанты были спрятаны в дальний угол шкафчика. Значит, Джейн снова их принимает.

Сэм вздохнул, запахнул халат и вышел из ванной.

Джейн стояла в гостиной у окна, глядя на купола храма Христа Спасителя — служебная квартира, которую фирма предоставляла Джонсонам, была как раз напротив него.

Увидев Сэма, она быстро спрятала за спину толстого плюшевого медвежонка.

Медвежонка для Люиса они купили в «Детском мире» в тот день, когда впервые увидели на экране аппарата УЗИ, как бьется сердце их ребенка. Такого долгожданного, такого вымученного ребенка.

Сэм вспомнил, как впервые увидел Дженни.

Было шесть утра. Маргарет, его первая жена, готовила себе завтрак — перемешивала в блендере какую-то полезную и исключительно вонючую дрянь из магазина спортивного питания. Немножко дряни, немножко молока, банан, отвратительная серо-буро-малиновая кашица на выходе. Маргарет признавала только здоровое питание. Сэм считал, что банками из магазинов здорового питания вымощена дорога в ад, и ждал, пока жена уедет, чтобы зажарить себе омлет (Маргарет уезжала из дому ни свет ни заря, чтобы до работы заскочить на часок в спортзал). Жарить омлет, пока жена не уехала, — значит подставляться. Мардж снова будет битый час рассказывать ему о вреде холестерина. Сэм ничего про холестерин слушать не желал, в особенности — с утра, так что счел за лучшее молча прихлебывать кофе из большой кружки и ждать, когда супруга уедет.

Ждать просто так было скучно. Сэм сунул ноги в шлепанцы, поплотнее запахнул полосатый домашний халат — старый, уютный, с несмываемым пятном от красного вина на рукаве (Мардж этот халат ненавидела, пару раз Сэм вытаскивал его из пакетов, приготовленных для Армии спасения). Шаркая шлепанцами, с кружкой в руке, он побрел через лужайку к почтовому ящику. Собственно, всерьез надеяться, что в ящике обнаружится хоть что-нибудь мало-мальски интересное, было глупо. Ну что там может быть? Счета? Письмо из банка с предложением открыть пенсионный счет? Рекламные буклеты туристической компании (неповторимый круиз по Атлантике, скидка — тридцать процентов)? Что-нибудь в этом роде. Но Сэм все равно любил ходить по утрам к почтовому ящику. Возможно, где-то в глубине души он все еще по-детски мечтал о Волшебном Сюрпризе. Может, о заросшей водорослями бутылке с картой клада в Карибском море. А может — о надушенном письме на розовой бумаге от Незнакомки, Попавшей в Беду (Сэмюэл Джонсон, я обращаюсь к вам, потому что вы известны своим умом и благородством, к тому же никто другой не в силах мне помочь). Все же Мардж, по всей видимости, права, когда называет его инфантильным и говорит, что без нее он пропадет…

Разумеется, ни бутылки с картой клада, ни письма от незнакомки в ящике не было. Был только буклет туристической компании. Сэму предлагалось немедленно отправиться в путешествие. Правда, не в круиз по Атлантике, а на романтический уик-энд в Париж (скидка — сорок процентов, щедро, ничего не скажешь). Может, уговорить Мардж махнуть в Париж? Может, сорокапроцентная скидка ее соблазнит? Сэм попытался представить себе романтический уикэнд в Париже с Маргарет. Ничего не вышло.

Он захлопнул дверцу почтового ящика, сунул рекламный проспект в карман, хлебнул кофе и потащился обратно к дому, надеясь, что Мардж уже одета и скоро он сможет наконец спокойно позавтракать хорошенькой порцией чистого холестерина с поджаристой корочкой. Пожалуй, это будет омлет с беконом. И сверху немного грибов. И еще — совсем уж для полного счастья — парочка свиных сосисок, если, конечно, Мардж тайком не выкинула их из морозильной камеры. Решено. Свиные сосиски — вот что ему требуется сегодня утром!