Успеваю вовремя открыть дверь. Мирабелла вылетает из нее, словно бабочка, лепеча слова благодарности за удачную совместную работу и невинными глазами кивает в сторону Эрика, после чего убегает. Но мой коллега старше меня на пять лет и намного опытнее.

— И как? — спрашивает он, когда девушка уже довольно далеко.

— Что как? — усмехаюсь.

— Ты же трахал ее сейчас, а не метод станиславского описывал?

— Может трахал ее по методу? — впускаю его внутрь.

— Ну и отлично. Тогда пойдем сегодня в бар. Тебе не надо никого трахать, улыбайся и завлекай, а я сам все сделаю.

— Да ты и без меня справишься.

— Без тебя скучно, да и рыбка мельче попадается. А ты вон Мирабеллу шпилил, которую, говорят, Майк на днях хотел на коленки поставить, но та так сыграла невинную, что рисковать не стал.

— Да ладно?

— Ну да, ты же знаешь, сейчас прям мода пошла с судами. Думаю, не захотел рисковать.

Мой телефон на столе завибрировал. Новое сообщение было от сестры. Она не скупилась на слова.

«Братик ♥ ты забыл обо мне? Поздравляю с окончанием съемок! Й-ю-ху! сколько женских сердец пострадало? Верю в твою сознательность, которая приведет тебя на три месяца к нам. Папа тоже будет рад. Он просил тебе написать поздравления, ты же знаешь, он занят и вечно в делах.

Приезжаааааай, ну, пожалуйста, пожааааалуйста.

Тебе от твоего Беверли-Хилз до Саннивейл ехать всего 561.21 km! Совесть имей, а не только женщин! Я тебя так тоналкой замаскирую, что никто не узнает! Не верь гримерам, я лучшая! Сможешь насладиться уединением и обществом прекрасной сестры.

Твоих назойливых фанаток обещаю денно и нощно отстреливать!

ХО-ХО.

Жду! Жду! Жду!

P.S. Папа завтра уезжает на четыре месяца в Сан-Франциско — это я к слову уточняю.

Твоя коварная Элизабет.»

— Тебе сценарий что ли на телефон прислали? — спросил Эрик.

— Ага, — киваю. — Что-то вроде, поэтому обдумаю и, может, поеду паковать чемодан.

— В другой город вылетаешь?

— Да. Еду в Саннивейл. — улыбнулся я.

Хлоя

— Ваша работа хороша, но… — мистер Мурдок пролистывает страницы моего проекта и в его любимой манере растягивает предложения.

Мы сидим в душной аудитории, где закрыты все окна, а кондиционер сломался неделю назад и его так и не починили. На улице тридцатиградусная жара, а я в свободных голубых брюках из моего любимого лиоцеля и белой джинсовой куртке, которая застегнута на все пуговицы. Потому что профессор Мурдок из тех, кто часто просит девушек в коротких юбках писать на доске: «Выше! Пишите повыше! Еще выше!», а между тем его взгляд с нескрываемым удовольствием изучает бедра тянущихся к верху знаний студенток.

К счастью, предмет не профильный и в следующем семестре я его больше не увижу, но от оценки, которую он поставит, зависит моя стипендия. По всем остальным у меня "отлично". Только у Мурдока мои работы вызывают вопросы.

«Это потому, что ты не оголяешься и не улыбаешься ему! — учит меня моя лучшая подруга. — Он мерзкий. Дааа… И голова всегда грязная, прям буэээ. Но, чего тебе стоит разок прийти в топике? Разок. И все, готово.

— Кэлли Донован говорит, что с ней он даже руки распускал.

— Ну, я же не предлагаю: приди в топе и грудь ему на стол положи. — улыбается наследница Тру Голд и по-доброму добавляет. — Хотя, у тебя не тот размер, там и не положишь.

— Они прекрасны, не смей их обижать. — борясь со смехом, кладу руки на свою грудь.»

— Вам не жарко? — спрашивает профессор, сально улыбаясь. — Может, расстегнете куртку?

«— Да расстегни ты немного, Хлоя Райт. — говорит мне воображаемый голос подруги.»

Но я не могу. Меня воротит от одной мысли, что весь мой труд и ночи, проведенные в библиотеке, ничего не значат, если этот имбецил не увидит участок моей оголенной кожи. Либо оценивай меня за знания, либо никак. Ничего страшного. Совру бабушке, что стипендию получила полностью. Мисс Лоринг, кажется, догадывается об увлечениях Мурдока. В последний раз в ее кабинете, она пыталась у меня выудить, как так получается, что везде мои работы зарабатывают «отлично», а у него как-то средне…

Она сильно поддержала, сказав не волноваться. Лоринг задействовала свои связи и теперь даже при отсутствии отличной оценки по его предмету, мне нужно будет заплатить не всю сумму, а только небольшую часть. За что я ей очень благодарна. А для заработка я уже присмотрела себе пару мест. Если устроюсь, а я устроюсь(!), то смогу поднакопить, никак не стеснив бабулю.

— Не жарко, спасибо. — попытки улыбнуться проваливаются. Сколько ни стараюсь, а прикидываться, когда человек мне не нравится, не могу.

— Ладно. — недовольно хмурит он нос. — Вот здесь у Вас странные сравнения, словно школьник какой-то пишет. А здесь…

— Профессор, — в аудиторию входит студентка, одетая по всем канонам Мурдока. Короткое твидовое платье еле закрывающее пятую точку. Тугой хвост и темные стрелки. «Мне нужна хорошая оценка!» — откровенно вопит ее наряд.

— О, мисс Дрейк, — тон меняется сразу же. Моя работа закрывается и отодвигается в сторону. — Проходите. — указывает он рукой и щурится, когда я попадаю в его поле зрения, вспоминая, что и неинтересно одетая я тоже здесь.

— А Вы идите, — отмахивается от меня, — Оценку свою получите в ректорате на следующей неделе, во вторник заходите.

— Хорошо. — встаю и уступаю место улыбающейся особе.

Вот же гадство! Еще на следующей неделе сюда таскаться из-за этого борова…

Выхожу из аудитории и прохожу между шумными толпами учащихся, обсуждающими свои планы на время летних каникул. Везунчики, в эту пятницу отстреляются и могут с чистой совестью идти отдыхать. Прохожу по студенческой лужайке и направляюсь к небольшому фонтану, где меня уже ждет моя белокурая Мисс Совершенство.

— Ну что? Мы идем сегодня пить, кутить и отмечать? — с азартом протягивая ко мне руки для объятия, спрашивает она меня, но, наблюдая за реакцией и пройдясь по ряду застегнутых пуговиц, щурится. — Вот даже одну расстегнуть не могла? А если бы ты там тепловой удар получила? Что мне только с тобой делать, Хлоя Райт… — мою фамилию она всегда добавляет, когда злится.

— Обнять, — не дожидаясь ответа, кидаюсь ей на шею.

— Знаешь, как меня расчувствовать, маленькая засранка.

— У нас разница в несколько месяцев.

— А по ощущениям… — закатывает голубые глаза.

Трое высоких парней, что-то задорно обсуждая, подходят к нам. В центре, как всегда, Том Филинг, красавец атлет с отсутствием стандартного набора мозгов, но зато капитан футбольной команды, которого неделю назад моя подруга отбила у миловидной и молчаливой Тифани Спаркс. На мои возмущения «зачем он ей?», мне, как недалекой, доходчиво объясняли, пока она прокрашивала один глаз: