там приставать запрещено. К чести медиков сказать, скорая подъехала одновременно с лодкой. Влетели с сиренами на пляж, прям как настоящие! Врач посмотрел и сказал — не довезём, давайте в портал, может добежим. Так в четыре пары рук: врач, медбрат, дядь Коля и братец Вовка — и добежали… Успели, хотя, папа говорит, уже показался белый туннель. И вдруг — бац! Очнулся — гипс!*

*См. х/ф производства СССР «Бриллиантовая рука»

На земельке очнулся, короче. Принимать-то его было некому, пришлось с носилок перевалить. А там уже сильно повытоптано.

Ну вот.

Отдышался дед, посидел чуток.

— Думаю: а чего ждать? На себе много всё равно не унесу. Брату сказал: хер с ним, потом позвоню, договорюсь с вещами. Вежливые люди в погонах подсказали, по какой дороге вы ездите — я и пошёл! — дед прихлёбывал тёплый чаёк из дежурного термоса. В одном из титанов уже начала шипеть вода. Скоро свежий кипяток будет!

Прибежала разбуженная голосами Валя, захлопотала, притащила спрятанные в погреб с вечера пирожки. Я смотрела на отца. Шестьдесят семь. Понятно — не молодой, но как же мы отвыкли уже! Даже Магда, перешедшая последней, давно уже скинула годы и бегала, как электровеник. На фоне остальных поселенцев совершенно седая голова (привычно стриженная под короткий борцовский ёжик), да в комплекте с, напротив, приличной длины белоснежной бородой (каждое лето папа ставит перед собой квест: не брить бороду с мая по октябрь, пока не закроет сезон), так вот, вместе это смотрелось просто оглушительно.

Пока лагерь досыпа́л последний сладкий предутренний час, мы с Вовой повели деда — хвастаться своими достижениями.

Вова расписывал настоящие и будущие прелести нашего посёлка, широко размахивая руками; дед во всё вникал, кивал, деловито упирал руки в бока, задавал кучу вопросов и высказывал соображения. Рядом они смотрелись забавно: высокий поджарый Вовка и низенький (едва ли с меня ростом) широкий Александр Иваныч.

Выращенная ограда и главное — огромное серебристое дерево на холме производило мощное впечатление. Мэллорн уже закончил выращивать спиральную лестницу и сейчас выпускал веточки-опоры для смотровой площадки.

В Северной башне при виде развешанных на просушку гирлянд подберёзовиков, дедовы глаза загорелись азартом. А уж когда мы дошли до погреба с копчёной и солёной рыбой! Тем более что на почётном месте были расположены самые-самые отборные экземпляры, приготовленные на случай, если Набу с Эйрой всё-таки решат сегодня нас посетить.

Рыба! Это же самая большая и пламенная дедова страсть! Чувствую, не дождётся завтрака — понесётся ловить.

В лагере заорал пунктуальный петух.

— Ну всё, пап, пойдём тебя устраивать!

Лагерь просыпался.

Внуки, не ожидавшие увидеть деда, бурно радовались. Гуля вышла из палатки, увидела бывшего мужа (да, мои родители очень, очень давно разведены) и выдала:

— О! Шаманов! И ты здесь!

— Ну, Гульчачак Нугмановна, ты прямо красотка! — оценил помолодевшую бабушку дед.

Та хмыкнула, закинула на плечо полотенце и гордо продефилировала к умывальнику. Впрочем, кажется, войны не будет.

Вова выдал деду складную кровать, спальник, Галя притащила полотенце из наших запасов.

— Эх, жаль лодки нет! — посетовал дед.

Я ж говорила: все мысли туда.

— Почему же нет? — Галя у нас тоже заядлый рыбак, не то что я. — В Северной башне лежит. И лодка, и насос ножной, сети, блёсны… — это я вам перечисляю, что запомнила. — Ты кровать поставь, мы с тобой сходим, посмотрим.

Дед забежал в общую палатку, слышно было, что он там с кем-то здоровается (руки жмёт, наверное) — и тут же выбежал обратно.

— Хер с ней, с этой кроватью! Потом поставлю, пошли!

Галя повела его в Северную башню, в затихающем разговоре слышно было, как она жалуется на реалии нашего жития:

— Мама нас не пускает. На той неделе напали же на нас…

Ошиблась я, в общем. Дед не просто возгорелся немедленно выйти на промысел. Ещё и Галя с ним. Лодка двухместная, они в два голоса убеждали нас, что будут друг за другом следить, к противоположному берегу ближе чем на триста метров не подплывут (а это вообще сильно постараться надо, чтобы просто стрелой доплюнуть, не говоря уже о том, чтобы попасть), и это же так важно — срочно проверить утренний клёв в Левом рукаве в это время года. Кадры, блин.

Взяли две пары вёсел, сказали, что поедят потом — и понеслись!

Вова, по-моему, даже позавидовал. Но у него сейчас столько дел было — не до рыбалки.

Дед с Галей вернулись гораздо быстрее, чем я ожидала и с глазами по пять рублей. Деда просто пёрло в экстазе:

— Ты посмотри! Ты посмотри какие красавцы! А⁈

В тачке трепыхались пять здоровых рыбин.

Я таких в жизни-то не видела. Как веретено. Длинная, и какая-то, блин, треугольная: с плоским брюхом, сходящимися кверху боками и длинной остроносой мордой (хотелось использовать слово «рыльце»), на которой ещё и какие-то четыре тоненьких кожаных отростка внизу висели. Эдакие китайские усики. На коже не было чешуи, зато по горбушке и серо-песчаным бокам шли рядами более светлые типа пластиночки что ли, похожие на ромбики, нет — скорее на треугольники. По ощущению — костяные. Остренькие. И хвостовой плавник натурально как у акулы: верхняя часть большая, нижняя — маленькая.

Самая маленькая рыбка была метровой длины.

Видя, что это зрелище не особо меня впечатлило, дед добавил:

— Это же осетры!

Слышала что-то. Исчезающая в Байкале рыба…

— Вроде бы вкусные они, да?

— Да это царская рыба! — едва ли не оскорбился дед.

— Ну извините, я не в курррсе*.

*Понять и пӷостить…

Зато Валя увидела осетров и чуть в обморок от счастья не упала:

— Это на вечер! На праздник! Господи, я уж и не думала, что осетрину ещё раз попробую!

— Ужас, мам! — поделилась со мной Галя. — Там ближе к слиянию с Бурной такое течение! И водовороты. Мы проморгали — еле выгребли. Думали уж, к нижнему берегу придётся прибиваться и пешком до спокойной воды лодку тащить.

— Вы прям «ни дня без приключений». Ты скажи мне лучше: пробовала ещё?

После вчерашнего превращения мы рано обрадовались. Вторая Га́лина ипостась отказалась включаться. Ничего не вышло ни вчера, ни сегодня…

Дочь кисло покачала головой:

— М-м… Может, испугаться надо?

— Ну да. Каждый раз во время испуга ты будешь превращаться в четырёхсоткилограммового чёрного тигра. Оч смешно. Кто-нибудь чихнёт внезапно — херак, и ты тигр!

Галя невесело засмеялась.

— Не знаю. Я что-то не так, наверно, делаю?

— Ладно, не расстраивайся. Сейчас праздник отгуляем и будем конкретно думать. Что-то уж придумаем.

— Придумаем, — эхом отозвалась она.

ПОСЛЕДНИЕ ПРИГОТОВЛЕНИЯ

Обед был простой. Вкусный, сытный, но простой. Он как бы подчёркивал, что мы должны предвкушать праздничный ужин.

С обеда вся женская часть поочерёдно резала, месила, взбивала и чего-то ещё. Дым коромыслом! Пеклись какие-то чудесные пироги, волшебный образом готовились осетры, крошились тазы зелёных салатов из первого огородного урожая: лук, укроп, редиска, листовой салат и малюсенькие нежные огурчики. На плитах и дополнительных кострах что-то тушилось, жарилось, булькало и пахло просто обалденно!

Новообращённый раб, которому я без особых раздумий присвоила имя «Лавка» сбился с ног, таская воду. Старых двух наши женщины всё ещё чурались, и я не могу их за это осуждать. Вова отправил их на делянку, приготовленные брёвна ошкуривать. Им же сегодня ночью предстояла сложная задача: дежурить на предмет отслеживания чужаков, но глаза людям не мозолить. Ибо нефиг.

Мужики в промышленных масштабах складывали дровяные шалашики на берегу у брода — договорились же: много костров, прыжки и всё такое. Ещё они задумали сгородить какие-то специальные мостки для прыганья в воду. Посмотрим. В спешном порядке доделывались ещё четыре стола и две пары лавок — чтобы можно было сесть в круг, не спиной друг к другу.

Вокруг столовой было слишком много всего нагорожено, для больших костров места никак не хватило бы, и мы решили расположиться чуть в стороне, на свободной поляне, где можно было не тесниться. Вот на этой поляне всё свободное время мы наводили красоту из цветов и веток. Девчонки придумали сделать между рядом стоящими деревьями цветочно-веточные арки, стало похоже на празднично украшенный зал и очень красиво. А ещё — плели венки: не хлипкие веночки из одного рядка одуванчиков, а толстые, красивые, из разных трав и цветов. И венков этих надо было аж шестьдесят штук!

Сплетённые венки утаскивались в холодок, в погреб и как-то хитро обрабатывались Ликой, чтобы не завяли раньше времени.

Дети были везде